Кто найдет добродетельную жену? Цена ее выше жемчугов.

...Много было жен добродетельных, но ты превзошла их всех.

(«Эшет хаиль[1]», Книга Притч Соломоновых 31)

Я рассматриваю фотографии с хасидской свадьбы — их прислала мне мама невесты, моя коллега. На фотографиях смущенная хорошенькая невеста смеется, окруженная родней. В семье там одиннадцать детей. Двое женатых старших братьев с гордостью демонстрируют нарядных малышей, рядом жены в красиво уложенных париках. Невеста тоже в парике — на свадьбе она считается уже замужней. Тонкое лицо светится строгой красотой. Не всем идут парики, но невестам обычно идут.

Хасиды — закрытая еврейская община, живущая по строгим традициям восемнадцатого века. Мужчины учат Тору в ешивах[2], женщины воспитывают детей. Учатся мальчики с девочками раздельно и не пересекаются нигде. Когда они подрастают, им подыскивают пару при помощи «шидуха» — сватовства. Пара знакомится, встречается пару раз и, если все в порядке, считается помолвленной. Между помолвкой и свадьбой проходит примерно год, в течение которого жених с невестой не общаются. Поженятся, тогда и знакомятся потихоньку. Лучше всего узнаешь человека, когда родишь с ним нескольких детей. А тех, с кем у тебя нет детей, зачем их знать?

Препоясывает силою чресла свои и укрепляет мышцы свои.

Она чувствует, что занятие ее хорошо, и светильник ее не гаснет и ночью.

И вот старшая дочка моей коллеги едет в Америку на лето, вожатой в хасидский лагерь. Дочку зовут Ита, дома ее называют Итка-бандитка, ей семнадцать лет, и она давно мечтала съездить одна за границу. Разумеется, у нее в группе только девочки, в лагере только девочки, да и во всем городе только де… Стоп.

Лето, солнце, жара, одной из маленьких воспитанниц становится плохо, приезжает скорая помощь, с ней молодой парамедик в черной кипе — еврейский волонтер из Франции, Джонатан. Девочку забирают в больницу, вожатая Итка-бандитка едет с ней, никто не знает, что там дальше произошло, но через месяц дочка пишет маме письмо: «Дорогая мама! Либо я выйду замуж за Джонатана, либо я вообще никогда не выйду замуж, не вернусь из Америки, не буду поддерживать с вами отношения и перестану соблюдать субботу, не дай Бог. Целую, ваша Ита».

Глава семейства, почтенный хасид, отец одиннадцати детей, читает молитву «Не убоюсь» и едет в США. Встречается с дочкой, ведет с ней долгие разговоры, и возвращаются они уже вдвоем. Точнее, втроем, потому что Джонатан едет вслед за ними. Явочным порядком делает алию[3] и идет учить Тору в соседней ешиве.

Община ходит ходуном, соседи качают головами, ребецин[4] поджала губы, бабушка слегла с инфарктом, прабабушке не рассказали, но мама говорит: либо мы ее выдадим замуж как человека, и она будет жить как человек, либо мы ее отвергнем, и она будет жить как попало. Она моя дочь, и я ее люблю.

Она моя дочь, и я ее люблю, соглашается отец, но это же скандал!

Скандал, соглашается мама. Но она моя дочь, и я ее люблю.

Уверено в ней сердце мужа ее, и он не останется без прибытка.

Она воздает ему добром, а не злом, во все дни жизни своей.

Община встала на дыбы, но свадьбу провели. Невеста надела парик, накупила религиозной литературы и вроде как успокоилась. Муж, Джонатан, стал в ешиве на очень хорошем счету.

Впрочем, это все еще Итка-бандитка. У нее все не как у людей. Парик длиннее, чем надо, рукава короче, чем следует, платья ярче, чем принято, — в общем, ничего «такого», но в целом вид довольно вызывающий. Джонатан не против, соседки косятся, сестры любят такой как есть, мама вздыхает.

Длань свою она открывает бедному, и руку свою подает нуждающемуся.

Не боится стужи для семьи своей, потому что вся ее семья одета в двойные одежды.

Приходит время выдать замуж следующую дочь. Чин-чином, шидух, достойный жених, год ожидания, свадьба на восемьсот человек, сам ребе приехал, невеста в закрытом и белом. А Итка как раз из Франции привозит вечернее платье. В нем и идет на свадьбу сестры.

Когда мама невесты на свадьбе видит старшую дочь, ей на секунду становится нехорошо. Французское платье с коротким рукавом, отлично сшитое по фигуре, выглядит удручающе не хасидским. Как и длинный светлый парик.

Но мама молчит: она моя дочь, и я ее люблю.

Итка картинно разворачивается, и мама видит своего ребенка сзади. А сзади на платье глубокий вырез.

Хасидская свадьба! Сам ребе приехал! Все рукава длинные, все костюмы черные, все платья одинакового образца. Община, ешива, соседи, ребецин! Вся репутация семьи. А у бабушки, между прочим, один инфаркт уже был.

Крепость и красота — одежда ее, и весело смотрит она на будущее.

— Ита, — говорит мама строго, — ты моя дочь, и я тебя люблю. Что это за вырез на спине?

— Мама, — отвечает ей Итка, — я специально надела длинный парик, думала, он прикроет вырез. И только сейчас заметила, что они буквально парой сантиметров разошлись…

Голос у нее, надо сказать, виноватый. Самый непримиримый бунтовщик умеет почуять, когда на самом деле пахнет жареным.

Мама мысленно читает молитву «Не убоюсь», берет телефон и набирает номер бабушки.

— Има[5], — говорит она почтенной старушке, у которой один инфаркт уже был. — Ты выехала из дома? Пожалуйста, вернись назад домой. Возьми из своего шкафа какую-нибудь светлую футболку. Привези мне сюда и не задавай вопросов.

Итка легко соглашается поддеть под вырез светлую футболку. Ей, в общем, ясно, что не стоит французским шиком портить репутацию сестры, за которой идут еще пять сестер, которых тоже надо выдать замуж. Но тут обнаруживается конфуз.

Бабушкина футболка, как и вся бабушкина одежда, — с длинным рукавом. А вечернее платье — с коротким. Ну как «коротким», выше локтя. Для хасидской женщины, считай, вообще без рукавов. А на торчащие из-под дорогого шелка белые хлопчатобумажные рукава Итка не готова наотрез. Не нужно ей никакой футболки, она пойдет как есть.

Уста свои открывает с мудростью, и кроткое наставление на языке ее.

Даже в этот момент ее мама не душит любимую дочь. Вместо этого посылает в зал торжеств одну из девчонок, с приказом срочно достать ножницы. Хоть из-под земли.

До хупы[6] остается пятнадцать минут. Восемьсот гостей гуляют в зале торжеств, ребе благословляет мужчин, счастливая невеста принимает поздравления от женщин. Отец, бок о бок с женихом, читает молитву «Не убоюсь». А в женском туалете, запертом на ключ, стоит мама невесты со своим непокорным ребенком и офисными ножницами для бумаги режет на ребенке футболку — так, чтобы белый хлопок не торчал из-под коротких рукавов.

Я рассматриваю фотографии со свадьбы: смущенная хорошенькая невеста смеется, окруженная родней. С одной стороны ее обнимает разрумянившаяся мама в чуть сбитом парике, с другой сияющая старшая сестра в нарядном платье. Выреза не видно, но он есть. Руки у мамы дрожат, но этого не заметно. Братья, невестки, племянники-малыши. Горделиво стоит Джонатан, получивший благословение ребе. Итка-бандитка чуть прикрывает ладонью намечающийся живот.

Кто найдет драгоценную жену? Цена ее выше жемчугов.

Много было жен добродетельных, но ты превзошла их всех.

От редакции

«Семья и как в ней уцелеть» — так с юмором назвали свою совместную книгу психоаналитик Робин Скиннер и комик Джон Клииз. Она рассказывает о том, как ужиться вместе, разобраться с навязанными воспитанием паттернами и строить свой брак разумно и осознанно. Ключевые идеи книги мы собрали в своем обзоре: https://psy.systems/post/robin-skinner-dzhon-kliz-semjya-i-kak-v-nej-ucelet.

Родители бывают разными, но так или иначе они всегда остаются нашими родителями. Как выстроить с ними здоровые отношения, можно узнать из статьи психолога Ольги Юрковской: https://psy.systems/post/pyat-sovetov-kotorye-pomogut-vystroit-zdorovye-otnosheniya-s-roditelyami.

Пожалуй, самый частый предмет споров между родителями и подростками — это внешний вид. Как договориться с повзрослевшим ребенком о подборе гардероба? Советы дает стилист Евгения Никитина: https://psy.systems/post/kak-dogovoritsya-s-podrostkom-o-vybore-odezhdy.