Желаю вам любить и быть любимыми в этом году, а все остальное сложится само по себе. Поскольку (и это мое устоявшееся осознанное мнение) любовь созидательна. А как же любовь «несчастная», невзаимная? — спросите вы. Ну что ж? Рискну прослыть «светлым человечком» и сказать, что даже невзаимная любовь лучше, чем никакой.
Потому что она мотивирует и вдохновляет. Потому что она дает смысл жить, двигаться, решать, делать. Да и пострадать бывает приятно. В разумных пределах, само собой. Конечно же, мы здесь не говорим про болезненные, абьюзивные отношения в паре, которые имеют такое же отношение к любви, как зонтик к рыбке, черт к ладану, ручка к… (впрочем, я увлеклась).
Достаточно абстрактных размышлений, я в конце концов не философ, не психолог, а просто рассказчик. Так что пришло время для хорошей новогодней истории про любовь. Истории не выдуманной, а настоящей. Поэтому совершенно невероятной.
Поехали.
*
Начнем с того, что Юлии Федоровне ничуть не было одиноко или печально. Наоборот, Юлия Федоровна мечтала уехать под тот Новый год за город, на родительскую дачу, чтобы там в благословенном одиночестве налопаться салатиков и завалиться спать.
Последний квартал выдался очень непростым, так что ей необходимо было «в глушь, в Саратов». Что она и сделала, предварительно наврав друзьям, что встречает праздник с семьей, а родителям сообщив, что едет на дачу с неким Иваном, который уже с полгода проходил в семейном дискурсе под кодом «наш жених».
Это ничего, что Ивана никто из родных живьем не видел. Имелись фотографии «Иван в фас», «Иван в профиль», «Юлия и Иван у Пизанской башни», «Иван и Юлия на набережной Ниццы», «Ваня приобнимает Юлю на фоне мавзолея». Родители были довольны — наконец-то их дочка встречается с «постоянным» молодым человеком, и можно ждать свадьбы и внуков… Ура!
Нет! Не было никакого Ивана. Юлию Федоровну так «достали» семейные подколки про «женишка» и «когда же, когда же ты, Юлечка, выйдешь замуж», что она Ваню придумала. Придумала из чувства собственной безопасности и немного из сострадания к близким. А на фотографиях с ней был ее коллега — действительно Иван, который понятия не имел, что он «жених» и что его «профиль и фас» аккуратненько вырезают из общих корпоративных фотографий, чтобы предъявить родителям.
Кстати, Юлия Федоровна не испытывала по этому поводу никаких угрызений совести. Она просто нашла рациональное решение иррациональной ситуации.
О Юлия Федоровна! О женщина-рацио! О человек-айсберг! Холодная и монументальная, как дача, на которую она заехала тридцать первого декабря.
*
Итак, в семь вечера Юлия заехала на дачу, запустила отопление, вознамерилась выпить чаю… но стоило ей включить чайник, как выбило пробки. Она не испугалась, не растерялась, а нашла на террасе щиток и, вооружившись смартфоном, полезла к потолку возвращать в мир свет. Но тут ножка у табуретки подломилась, и Юлия Федоровна шлепнулась, больно и обидно ободрав бок о комодик. Смартфон завалился под монументальный платяной шкаф, и достать его оттуда не представлялось возможным. К тому же смартфон как-то очень неприятно хрустнул и затих. Фонарика, обычно лежавшего на полочке под щитком, на месте не оказалось.
Вот тут где-то нормальный человек должен понять, что что-то пошло не так, и замереть в позе тихой ветоши. А лучше быстро, пока есть время, свалить из «зоны временной невезучести»! Но не такова была Юлия Федоровна. Она во все эти мистические штуки не верила, но верила в упорство и победу разума над обстоятельствами.
Поэтому Юлия Федоровна, нарядившись в дачный тулуп и валенки, пошла в соседний дом, откуда раздавались крики, смех и запах шашлыков.
*
— Меня, кстати, Иваном зовут. — Этот Иван был бородат, толстоват, низкоросл, болтлив. От него пахло пивом и мясом. И он категорически не нравился Юлии. Но у него был фонарик, и он благородно согласился «посмотреть, что там со светом».
Юля стояла рядом, сложив руки на груди, и хотела только одного. Света! Света… Будет свет — будет тепло. Будет тепло — будет и все остальное.
— Хана. У вас тут пробки старого образца. Не выйдет ничего. Надо электриков вызывать. Только где вы их сейчас найдете? Давайте, собирайте что там вам нужно и идемте к нам. Сейчас коньячку выпьете, согреетесь, встретим вместе Новый год.
— Н-нет… — У Юли зуб на зуб не попадал. Но она была спокойна, разумна и старалась: а) не злиться; б) не реветь. — Раз ничего нельзя сделать, я вернусь в Москву. Спасибо.
— Ну как знаете, — пожал плечами бородатый. — Как раз к полуночи до МКАДа доберетесь.
Иван спрыгнул с табуретки, подошел к двери, толкнул…
— Дверь откройте, пожалуйста. Заперто.
КЛЮЧЕЙ НЕ БЫЛО. Их не было. То есть Юлия помнила, что открыла входную дверь, дальше захлопнула ее по привычке. Ключи сунула обратно в карман тулупчика. Но их там не было. Она обшарила карманы раз, два. Потом карманы джинсов, потом еще раз и еще.
Через пять минут Иван что-то понял. Нехорошее.
— Ключи потеряли?
— Я ничего никогда не теряю! Они где-то здесь. Посветите, пожалуйста.
Он светил, она искала. Потом они искали оба. На полу, на полках, внутри щитка, в тулупе, в валенках. Ключей не было. Запасных тоже (то есть они теоретически имелись, но у родителей, а еще одни у брата). Об этом Юлия Федоровна сообщила Ивану через четверть часа бесплодных поисков.
— М-да… — молвил Иван. — Вот теперь нам точно хана. Дверь тут металлическая. На окнах решетки. Телефон я оставил дома. Так… где ваш?
— Под шкафом, вон там. И, возможно, ему тоже хана.
Шкаф они отодвигали вместе. Касались друг друга плечами, руками, холодными пальцами. Почему-то ржали. Юлия Федоровна подозревала, что это истерика, но было реально смешно.
— Я думал, эти истории, когда он и она попадают в холодильник и там греют друг друга до самой смерти, — выдумка сценаристов, — хохотнул Иван, извлекая наконец-то злополучный смартфон.
— Не паясничайте. Звоните. Надо вызывать МЧС.
Телефон работал. Случилось чудо. Новогоднее. Правда, Иван не стал звонить в МЧС, а позвонил на свой номер в надежде, что ответят друзья. Ответили. Примчались шумной компанией через пять минут… С шашлыком, коньяком и тарелками с оливье. Охали, ахали, ржали возле зарешеченного окна, которое удалось открыть и через которое пролезали шашлык, коньяк, но тарелки пролезать отказывались.
— Может, вы через крышу выберетесь? Через второй этаж. Там одно окошко без решеток. Я вижу. — Веселая девушка в красной шапочке Санта-Клауса обошла дом и вернулась с идеей спасения заточенных. — Сперва на конек крыши, оттуда на балкон, оттуда можно прыгать. Мы вас подхватим. На одеяло…
— Да это туалетное окно. Оно ж узенькое. Туда кошка еле протиснется! Давайте еще и застрянем там до кучи! Или упадем и ноги переломаем. — Холод, отчаяние, коньяк. Юлия Федоровна с трудом держала лицо.
— Ну делать что-то надо же. Мы уже тоже задубели тут с вами стоять. Может, правда МЧС?
— Болгарку тащи. Тащи болгарку, срезай решетку, — скомандовал куда-то в темноту Иван.
Компания убежала в соседний дом за болгаркой. Юлия Федоровна села на пол, прислонилась спиной к стене.
— Вы простите меня, что я вам Новый год испортила. Я не хотела.
— Да не. Нормально вышло. Весело. Так как зовут вас?
— Ой... Юля я.
— С наступающим, Юля.
— Провод не дотягивается. Не хватает длины… — заорало из темноты. — Вызываем эмчеэсников.
— Я замерзла очень. — Юля всхлипнула вдруг.
— Давай-ка я тебя обниму.
— Были б дрова, можно было б в гостиной хоть камин разжечь. — Шмыгнула и подвинулась, чтобы Иван присел рядом. — Только нет дров.
— ЮЛЯ-А-А! Юля-а-а!
Дров им напередавали через решетку столько, что можно было жечь камин все новогодние праздники. К полуночи в гостиной стало так тепло, что они наконец-то сняли верхнюю одежду, и без уродского пуховика Иван оказался очень даже хорошеньким и стройным. И красивым. И добрым.
Новый год встретили, что называется, в теплой дружественной атмосфере, под радостные крики друзей и разрывы петард. И под скрип полешек. И под бой курантов из телефонных динамиков.
К двум ночи снаружи стихло.
— Сижу за решеткой в темнице сырой…
— Вот как будто нельзя было обойтись без банальностей, — нахмурилась Юля. — Хорошо ж сидим.
— Ситуация сама по себе настолько банальна и пошла, что вполне допускает.
— Это точно, — согласилась Юля. — Твоя девушка очень расстроилась? А мне дико, дико неловко.
— Нет девушки… Слушай, а давай я тебя обниму. Можно? А?
— Да… да… Да!
С утра были МЧС, смех, радость, свобода, шампанское. Сумбур, суета… Какие-то люди. Новый замок. Электрики. Соседи звали Юлю на остаточные салатики и отметить счастливое освобождение. Она же сослалась на головную боль. Сказала, что еще немножко поспит, а потом непременно придет. На самом деле трусливо сбежала в город.
А через пару дней Ванька ей позвонил. Она забыла уже, что он набирал с ее мобилы на свою. Думала, что спряталась навсегда. «Я у тебя фонарик забыл. Дорогой моему сердцу фонарь. Когда вернешь?»
— Кто звонил? — спросила мама, многозначительно улыбаясь.
— Иван.
От редакции
Ох уж эти родственники, озабоченные вашим одиночеством и достающие вопросами: «Когда же мы будем гулять на твоей свадьбе?» Чем защищаться от «доброжелателей», кроме прикрытия в виде мифического Ивана, рассказывает семейный психолог Наталья Лубина: https://psy.systems/post/kak-spravlyatsya-s-davleniem-okruzhauschix-esli-vy-ne-zamuzhem.
Зачем горожанин едет в деревню? За тишиной, свежим воздухом или возможностью побыть в одиночестве? Писатель Елена Михалкова ищет ответ в статье: https://psy.systems/post/otdyx-v-derevne.
Почему, мечтая об отношениях, некоторые женщины подсознательно делают все, чтобы остаться в одиночестве? Психолог Ольга Ходаева дает список возможных причин этого феномена: https://psy.systems/post/pochemu-ya-do-six-por-odna.
