Все ли эмоции одинаково полезны?
Отличный вопрос, особенно, с учетом того, что среди базовых эмоций преобладают эмоции негативного спектра, генетически упакованные в ментальную прошивку, доставшуюся нам от первобытных предков и людей всяческих темных эпох.
Положительные эмоции испытывать приятно, негативные — нет. Это очевидно, по крайней мере, для нормального человека. Что же до полезности, то тут дело обстоит иначе. Негативные эмоции бывают полезны в тех случаях, когда их появление оправдано адекватной реакцией психики на внешние и внутренние раздражители. «Адекватной», позвольте, с какой позиции? С позиции, прежде всего, базовых инстинктов (в первую очередь, инстинкта самосохранения) и далее, что называется, по списку: здравого смысла, науки, общественной морали, нравственности и внутренней этики, моего конкретного «Я», наконец. Этого мало? — Этого достаточно!
Тогда негативные переживания свидетельствуют о том, что мы на верном пути. Такая реакция может привести к действиям, либо выводящим из негатива, либо конвертирующим негатив в некую продуктивность.
Например, если я ленюсь, прокрастинирую, «торможу» в плане выполнения каких-то дел, я злюсь на себя. Эмоция негативная, но, вовремя осмысленная, она способна простимулировать меня к активности. Или кто-то нарушает справедливость, лжет, шельмует, обижает меня или других людей, которые мне близки, угрожает тому, что мне дорого. Я в ответ возмущаюсь, негодую, чувствую ярость. Это может вырасти даже до ненависти. Да, проживать это тяжело: такие эмоции чаще пожирают энергию, чем дают. И тогда расход топлива высок. Но если бы я не испытывал их и они не подталкивали меня к определенным действиям, то кем бы я был тогда?! Равнодушным, выключенным, слепым, тупым, инфантильным пофигистом. О какой тогда человеческой, личностной, гражданской позиции можно говорить?! О каких волевых качествах, вкусах, достоинствах?
Но об этой тесной связи переживаний, позиции, мотивации и действий почему-то умалчивают многочисленные нынешние борцы с «токсичными эмоциями». Либо целенаправленно нивелируют этот факт, обесценивая важную составляющую душевной жизни человека — страстность, которая состоит не только в том, чтобы восторгаться цветами и восхищаться живописью, но и в том, чтобы презирать и ненавидеть то, что противоречит самим представлениям об истинном и прекрасном. Эти представления, во-первых, я взял не с потолка, не вычитал из книжек, не позаимствовал у соседа или «товарища по партии». Они мной выращены и выстраданы за немалый срок личного опыта. Во-вторых, я несу за них ответственность, как, в принципе, за весь свой экзистенциальный проект — свою жизнь, который есть риск от начала и до конца.
Я люблю все свои эмоции, в том числе, и негативные. Они помогают мне чувствовать себя живым, неравнодушным человеком, личностью, а не вечно довольной всем подряд бесформенным куском биомассы. Они встроены в мой способ существования, они — составная часть его. Я сознаю, что на протяжении всей эволюции моего вида они помогали предкам адаптироваться и развиваться, сначала приспосабливаясь к среде, затем меняя ее и создавая новые среды. Я понимаю, что раз уж природа наделила меня способностью переживать негативные эмоции, значит, для выживания это нужно. И мне нравится выражать их в своих сетевых текстах, статьях, книгах. В честности, корректности и уместности их выражения я не сомневаюсь. Допустим, я вполне позволяю себе право не только кого-то и что-то любить, но и не любить тоже, как и об этом открыто высказываться, чтобы маркировать свою позицию. Например, любить темное пиво, музыку кантри и холодное оружие, и не любить беспородных собак, фигурное катание и «Единую Россию».
Еще раз: речь, конечно же, о выражении негативных эмоций как реакции на что-то, в текстах — не в устных коммуникациях, когда я чаще всего весьма сдержан и непрозрачен.
Тем не менее, чуть ли не из каждого утюга меня поучают, какие эмоции я должен испытывать, а какие нет. Какие благословляются, а какие «фу!». И ладно бы просто дудели те, кого я лично, слава Богу, не знаю. Так ведь к этому анонимному хору, на который я могу при желании никакого внимания не обращать, подключаются еще и вполне знакомые люди. Они не стесняются в открытую предъявлять мне претензии в резкости, злобных выплесках, «топке за негатив», чернухе и чуть ли не мизантропии. И что же я отвечаю им? — Господа, поищите-ка свои собственные зеркала. А я не намерен, угождая вам и забив на все свои принципы, превращаться в ванильное мороженое, тающее от ваших комплементов. И я не виноват в том, что мою искренность и страстность, неравнодушие и прямолинейность вы принимаете то за злобу, то за снобизм, то за нетерпимость. У моей искренности много лиц в зависимости от обстоятельств. И поверьте: я ничуть не менее ярко умею выражать восторг, нежели возмущение, любовь, нежели ненависть, принятие, нежели презрение.
При этом мне совершенно понятно, что грядущий человек, человек будущего, духовно и физически преображенный, как его видели в своих прозрениях великие умы прошлого, например, русские космисты, скорее всего, сможет существенно расширить в базе спектр положительных эмоций и полностью сублимировать агрессию. Счастье в его Вселенной станет более доступным, а его достижение — менее болезненным. Эмоционально-чувственный негатив же он сумеет свести к операциональному минимуму. Но даже в перспективе преображения запрещать негативные эмоции — это тоже самое, что ребенку насильственно выдирать молочные зубы в ожидании коренных. Поэтому любые попытки запретить мне быть собой, пытаясь кастрировать мою эмоциональную сферу, заставить меня превратиться в вечно улыбающегося «позитивного» одноклеточного, сделать мой мир одноцветным — это и есть то, что я называю эмоциональным фашизмом. И от опасности распространения этой страшной ереси предостерегаю всех. По крайней мере, со мной эта манипуляция не пройдет.
Проживать нужно все эмоции и чувства. Точнее, так: нужно разрешить себе проживать все свои эмоции и чувства, даже если кто-то называет какие-то из них, «токсичными», «негативными», «разрушающими». Ты сам поймешь, какие эмоции и чувства тебя «разрушают», а какие нет. Решай это только сам для себя, и не позволяй никому делать это за тебя. Потому что все здесь работает так: не позволяешь себе каких-то эмоций и чувств — копишь стресс. Отдал свои эмоции и чувства на откуп кому-то — копишь стресс. Сначала ты его не замечаешь, а потом он просто взрывается внутри тебя, как пузырь с гноем — и всё, и пошел сепсис.
Поэтому хочешь злиться — злись, хочешь печалиться — печалься, хочешь негодовать — негодуй. Иногда это бывает даже полезно, если с пользой конвертировать результаты в мысли или действия, в продукты или эффекты.
А хочешь сожалеть — сожалей.
Часто приходится в последнее время слышать такой призыв — «ни о чем не жалейте, поскольку нет ничего, что стоило бы этого». Бред, конечно, и глупость. Требование невыполнимого. Живой человек не может не переживать сожалений. Это естественно и даже полезно, если сожаление что-то дает, чему-то учит, что-то раскрывает и показывает. Вырезать это чувство из своего внутреннего мира — такая вот нравственно-психологическая кастрация. Или попытка самообмана.
Сожаление — живая эмоция. Она может быть яркой, острой, болезненной. Может быть и тихой, угасающей, даже чем-то приятной, щемяще-сладостной, потому что пришло осознание чего-то важного — осмысление, наделение ценностью. «Наконец-то я понял, и мне жаль!...» — эти слова, наверное, хочет когда-нибудь услышать каждый, чья жизнь была не с поросячий хвост.
Сожаление — не менее полно-ценно, чем радость или удовольствие. Чаще оно ближе к печали и грусти, чем к скорби. И часто дорога его ведет к мудрости: «во многом знании многая скорби», как сказал Екклесиаст. Правильно пережитое сожаление сменяется утешением. Или не сменяется. В любом случае, проживаемая жизнь состоит не только из «успешного успеха», иначе бы мы ничему не учились и вряд ли кого-либо и что-либо по-настоящему умели любить. Поэтому стесняться сожаления так же глупо, как и отрицать в себе человеческое, которое иногда сжимает от ярости кулаки и скрежещет зубами, иногда бессильно плачет, бросая в огонь порванные фотографии и письма, а иногда курит и цедит маленькими глоточками виски в закат.
Сожаление — это не саморазрушение, не уход в негатив. Это результат оценки, который заставляет признать, что нам свойственно ошибаться. Это способ понять, что с чем-то или с кем-то нужно проститься, чтобы продолжался естественный ход вещей. Отрицать сожаление — значит, по меньшей, мере лгать. Избавиться от него насовсем можно, лишь искренне пережив его. Либо вознесясь на какой-то сверхчеловеческий уровень просветления и совершенства, например, как описанные в «Житиях» святые. Допустить могу, засвидетельствовать — нет: пока что не посчастливилось.
Итак, польза отрицательных эмоций состоит в том, что они сами, если правильно осознаны и осмыслены, выступают в качестве внутреннего стимула для конструктивных изменений в поведении, либо — работают в качестве дополнительного фактора конструктивных изменений.
От редакции
С эмоциями мы сталкиваемся каждый день — они неотъемлемая часть бытия. Грамотно прорабатывать негативные переживания, не нанося ущерб ни собственному психологическому благополучию, ни отношениям с окружающими людьми, поможет наша инструкция из девяти шагов: https://psy.systems/post/kak-prorabatyvat-negativnye-emicii
Порой еда становится способом убежать от реальности, утешить, успокоить себя. Как расстройства пищевого поведения связаны с неумением выражать, перерабатывать и проживать свои эмоции, рассказывает психотерапевт Дженнифер Роллин: https://psy.systems/post/rasstrojstva-pischevogo-povedenia.
Часто мы слышим советы как можно скорее переключаться с негатива на «позитивное мышление» любыми способами, вплоть до приема антидепрессантов. Однако этот путь тупиковый и деструктивный, считает психолог Виктория Сандо и объясняет почему: https://psy.systems/post/kak-perestat-podavlyat-otricatelnye-chuvstva