Три года назад мы переехали в Израиль. Мы с мужем, сын девяти лет и дочка почти двух. Перед переездом нам рассказывали про Израиль разное: что это лучшее место на планете, что это худшее место в мире, что там бедно, богато, грязно, чисто. Нам рассказывали все что угодно, и не было двух рассказчиков, которые были бы хоть в чем-то друг с другом согласны. Кроме одного: все были убеждены в том, что с языком у детей проблем совсем никаких не будет: «Иврит дети возьмут сами!» «Защебечут лучше, чем на русском, уже через три месяца!» — убеждали нас. «Вы только изо всех сил сохраняйте русский, а то через год дети откажутся с вами на нем разговаривать!» — предупреждали советчики.
И все это оказалось самой серьезной неправдой, которая поджидала нас в новой стране. Причем я разговариваю со своими друзьями, переехавшими не только в Израиль, но и в самые разные другие страны — от Испании до Таиланда, — и везде истории адаптации детей очень похожи. Дети адаптируются гораздо медленнее и тяжелее, чем казалось нашим предшественникам из 1990-х. Даже наша пятилетняя Лея, которая с двух лет ходит только в ивритоязычные сады, наш жизнерадостный общительный сангвиник и наш единственный беспроблемный ребенок, испытывает проблемы с ивритом. Точнее, она отлично общается в саду, у нее нет русского акцента, она легко переходит с языка на язык, но при этом уровень ее иврита гораздо ниже, чем уровень рожденных в Израиле детей из интеллигентных семей. Она отлично общается на детсадовском уровне и на детсадовские темы. Но, условно говоря, она знает на русском слова «горжетка», «трепетный» и «взволнованный» (и умеет их правильно употреблять), а на иврите — скорее всего, нет.
Проблема в том, что у большинства детей, которых сегодня перевозят в другие страны, нет никакой мотивации учить новый язык. Если дети 1990-х попадали в совершенно новый удивительный мир, где было много необыкновенных игрушек, одежды, еды и заграничных мультиков по телевизору без остановки, то дети современных эмигрантов часто попадают из старательно выбранных школ с индивидуальным подходом в самые обычные. Из своего дома — в съемную квартиру. Из лучших в городе кружков и секций, куда их водила няня, — в какую-нибудь продленку. А главное, их родители из веселых, заботливых и сосредоточенных на их счастье людей вдруг становятся задерганными, измученными работой и переездом незнакомцами.
И друзей нет. И статуса: если раньше ты был умницей и отличником, или умел смешно шутить, или ты был гением общения с толпой друзей и подруг, то в новой стране и в новой школе ты начинаешь жизнь безмолвным инвалидом. Кому-то из детей удается преодолеть себя и начать вливаться. Но большинство замирают в стрессе и ужасе. А еще школа считает, что ты должен «взять язык из воздуха и начать щебетать». А родители продолжают думать, что ты умник и отличник, и удивляются, почему ты вдруг съехал в оценках по математике, ведь там совершенно не нужно никакого языка! А как не съехать, когда твоя голова лопается от количества новой информации и больше всего хочется, чтобы этот кошмар закончился и все снова стало так, как было? И это повезло еще, если одноклассники тебя просто не замечают, а не подтравливают исподтишка. Нет, никакого насилия и прямых оскорблений — но ты же не дурак, ты видишь, как те двое переглянулись и хихикнули после твоего ответа, а этот быстро закатил глаза и трагически вздохнул.
Дети моих друзей в этих ситуациях выживали по-разному. Один взрослый 10-летний парень просто ревел каждый день перед школой и после нее. Плакал и умолял разрешить ему остаться дома. Трепетная девочка расцарапывала себе руки до кровавых ран. Умница и отличница дралась и сбегала из школы. Один очень послушный мальчик, который даже такого не мог себе позволить, просто спал. Приходил из школы, падал на кровать — и спал до утра так, что не добудишься. У моего сына появились тики и бессонница. Моя взрослая подруга, которую привезли в другую страну подростком, рассказывает о затяжной депрессии, которая началась еще в школе, но которую начали лечить только после университета, когда та перешла в совсем тяжелую стадию.
Первое важное правило, которое, как мне кажется, необходимо помнить родителям, меняющим страну, — это то, что их детям намного-намного сложнее. У них обычно нет дополнительного языка, чтобы объясниться хоть как-то. У них нет той мотивации (политика, социальные гарантии, работа), которая есть у их родителей. А главное, если про чувства взрослых новых эмигрантов и депрессию второго года говорят уже много и открыто, то про детей большинство людей продолжают думать, что они «легко впишутся» и «быстро защебечут».
Второе. Надо работать не над тем, как сильнее загрузить ребенка (уроки дополнительного языка после школы, мультики на новом языке, а вот еще мы немножко почитаем и отправим тебя в местный кружок), а над тем, как расслабить ребенка. Его мозг и так кипит и работает на предельных мощностях. Дайте ему возможность немножко отдохнуть, замедлиться и перестать бороться и преодолевать. Обеспечьте ему немножко комфортной жизни там, где он умный и может говорить об интересном на родном языке. То есть русскоязычные друзья, русскоязычные кружки (если он хочет). Не те кружки, где ребенок должен будет «сохранять русский» и «развиваться». А те, где он сможет найти близких людей и похохотать с ними.
Третье. Забить на учебу. Вообще. На любую учебу, включая обучение языку. Я понимаю, как страшно это звучит, я сама три года назад, когда мы сидели на чемоданах и искали нашему умному мальчику самую сильную школу, ни за что бы не поняла и не приняла этого совета. Но первые год-полтора ребенок будет просто восстанавливаться после произошедшего с ним (а его психика воспринимает это как один из тяжелейших стрессов в его настоящей и будущей жизни). Поэтому задачи первого года-двух — прийти в себя, завести друзей (пусть и русскоязычных), хоть немножко полюбить новую страну и найти положительное в факте переезда.
Четвертое. Я никогда не видела, чтобы ребенок хотел говорить на новом языке, но не мог этого делать. Но я видела немало фокусников, которые не хотели и виртуозно его избегали. У которых было полное погружение в среду и новую школу, но к концу учебного года они не могли даже поздороваться. Знакомая девочка из протеста выучила мандаринский (!!!) с помощью бесплатного мобильного приложения — так сильно ей не хотелось учить иврит. Мой собственный сын за год почти с нуля дошел до абсолютно свободного разговора и полного понимания на английском. Тоже потому, что общаться с одноклассниками и учителями было нужно, а иврит он учить не хотел принципиально. Поэтому если ребенок по неизвестным причинам никак не может заговорить на новом языке, то не увеличивайте количество уроков и нагрузки в его жизни. Работайте над мотивацией.
Пятое. Ищите не сильную школу, а школу, где ребенка будут любить и понимать. Вот как первоклашкам ищут добрую учительницу — то же самое сделайте со своим третьеклашкой, подростком или даже выпускником. Это принесет гораздо больше пользы, нежели школа с рейтингом и наградами. Математику умный ребенок догонит и сам, а вот сохранить в порядке нервы, голову (и мотивацию!) — это дорогого стоит.
Шестое. Корректируйте ожидания. Пугливый интроверт в новой стране может внезапно стать звездой танцпола, а беспроблемная умница, красавица и отличница — уйти во «Внутреннюю Монголию» и вступить в войну со всем миром. Я много раз слышала от родителей нескольких детей: «Я ожидал, что будут проблемы у Пети (Джорджа), он всегда был сложным мальчиком, но ведь Маша (Ребекка) всегда была таким веселым и успешным ребенком…»
Седьмое. Все силы, деньги и время, которые вы планировали потратить на обучение языку своего ребенка, потратьте на свое обучение. Уверенный, спокойный и хорошо адаптированный родитель поможет сыну или дочке намного эффективнее.
И последнее. Не бойтесь менять школу, если в первой у ребенка не заладилось. Более того, не поддавайтесь на разговоры о том, что «что-то он у вас как-то плохо учится». Возвращайте этот вопрос школе: «Почему вы моего ребенка плохо учите? Что значит другие дети научились? Мой — не другие, к нему нужен индивидуальный подход. Что вы сделали для того, чтобы найти к моему ребенку индивидуальный подход? Какие меры приняли, чтобы научить его?» Важно помнить, что не школьников надо подгонять под систему, а систему — под них. Собственно, разве не ради этого все мы переезжали?
Статья Алины Фаркаш опубликована в июльском номере журнала «Психология эффективной жизни».
От редакции
Найти друзей в новой стране и новой школе — задача не из легких даже для общительных детей. А если ваш ребенок по природе застенчив? Как помочь ему избавиться от внутренних страхов и перестать быть стеснительным, рассказывает социальный психолог Филип Джордж Зимбардо в книге «Застенчивый ребенок». Основные советы автора мы собрали в обзоре: https://psy.systems/post/zastenchivyj-rebenok.
Трудности общения на чужом языке, невозможность пошутить и понять новых одноклассников сказываются на самооценке ребенка не лучшим образом. Какие аспекты нужно развивать, чтобы сформировать у ребенка высокую адекватную самооценку? На вопрос отвечает дипломированный психолог Оксана Юсупова: https://psy.systems/post/kak-sformirovat-adekvatnuyu-samoocenku-u-rebenka.
Как быть для своего ребенка не только родителем, а настоящим другом, который всегда готов выслушать, понять, поддержать? Как заверить его в своей любви и принятии? Советы психологов Гэри Чепмена и Росса Кэмпбелла ищите в обзоре книги «Пять путей к сердцу ребенка»: https://psy.systems/post/gery-chepmen-ross-kempbell-pyat-putej-k-serdcu-rebenka.