У меня студенты второго года обучения по программе читают невозможно трогательный рассказ Дорис Дерри «Лос-Анджелес». На русский он, кажется, не переводился, поэтому его никто не знает. Там героиня, молоденькая девочка из Гамбурга, робкая и кроткая, ни семьи, ни денег, ни друзей, — знакомится в городе с американским чуваком, сколько-то дней они встречаются, потом он уезжает в свою Америку — и гуд-бай.

Бедная крошка ему сперва звонит, а потом на свою жалкую зарплату покупает билет и летит к нему в Лос-Анджелес, потому что вот. Прилетев, она ему звонит, а этот дятел, вместо того чтобы примчаться в ту же минуту и жить с ней долго и счастливо, предлагает перезвонить ему дней через пять. Рассказ про то, как она проводит эти пять дней. Приехав без денег, не зная там ни одной живой души и не говоря толком по-английски, брошенная любимым практически на произвол судьбы, она как-то добирается до города, находит себе комнатку в каком-то жалком пансионе для престарелых. Сидит там и ждет, когда можно будет снова позвонить и увидеть наконец своего ненаглядного, а вокруг сидят старички и молча смотрят на океан, ждут смерти. И когда пять дней спустя ненаглядный отвечает по телефону, что он все еще страшно занят и как-нибудь потом — она садится к старичкам смотреть на океан вместе с ними, как одна из них, жизнь кончена.

Каждый год мои ученики пересказывают мне эту историю, и каждый раз я слушаю и думаю, что это история про любовь. Полюбила и все отдала — вот я, вот моя жизнь, бери, без тебя мне все это не нужно. А еще я каждый раз думаю, что у меня тоже была похожая история, история про такой вот Лос-Анджелес, я никогда о ней не рассказывала, а теперь расскажу.

Это было тридцать лет назад, я как раз закончила свой институт связи, собралась компания праздновать защиту дипломов — собралась у кого-то на квартире, было жаркое лето, все сидели на ковре полуголые, молодые, с шампанским, это была компания с другого факультета, мы были мало знакомы, и с этим мальчиком тоже. Он был эстонец, мне нравился его акцент, нравилась его невозмутимость, а еще мне нравилось, как он на меня смотрел — не отрываясь глаза в глаза, и когда он повел меня танцевать, все уже было ясно. Назавтра в кофейне, где мы все тогда собирались, он предложил поехать с ним на море, на эстонское море, пожить несколько дней на берегу, и мы поехали. К вечеру мы добрались, там был сосновый лес, он обрывался прямо над заливом, и внизу шумела вода. И этот мальчик с немыслимой фамилией Сюльд, он молча смотрел на меня, пока ставил палатку, и я тоже молча смотрела на него, расстилая спальный мешок, и когда мы легли в этой палатке лицом друг к другу, под запах водорослей снизу, из-под обрыва, и под пение комаров — мы все еще смотрели друг другу в глаза не отрываясь ни на минуту, и продолжали смотреть наутро, и весь обратный путь, и вернувшись в город тоже, а потом ему надо было уезжать к себе в Таллин, он получил там распределение на работу.

Я помаялась где-то с месяц, а потом взяла билет. Ни адреса, ни телефона у меня не было — он не мог мне их дать, даже если бы хотел, он сам еще не знал, где будет жить. Я знала только имя и фамилию, а еще место работы. Оно называлось «проектировочно-конструкторское бюро», даже не «Восход», не «Вымпел» и не «имени Коминтерна». Поезд приходил в Таллин в 6 утра. У меня была маленькая спортивная сумочка, в ней лежали платье и туфли — вдруг мы вечером куда-то пойдем, польская тушь и перламутровая помада, и вообще я тогда выглядела примерно как Маленькая Вера. В восемь открывался почтамт. Денег у меня было на кофе и на обратный билет, теперь только на обратный билет. На почтамте я, старательно выговаривая русские слова, попросила телефонную книгу. У нас только по предприятиям, сказала мне с ненавистью девица в почтовом окошке. А мне по предприятиям и надо, засмеялась я. У нас только на эстонском, прошипела девица. Степенный дядечка с рыжими бакенбардами, стоявший в очереди с какими-то конвертами, искал для меня в этой книге все проектировочно-конструкторские бюро. Таллин город небольшой, их было всего шесть. А я записывала в блокнот телефоны — приемная, отдел кадров, профбюро. По четвертому телефону Сюльд отыскался, но это был однофамилец. В шестом отделе кадров сообщили, что Сюльд уволился, и дали телефон и адрес новой конторы. Звонила я из автомата, и перед будкой топтался парень, дожидаясь очереди позвонить. Парень был русский и слышал весь разговор. Ну-ка покажи, куда тебя послали, сказал он и выхватил у меня бумажку с адресом. Я задрожала. Это промзона, ты сама нипочем не найдешь, сказал парень. Поехали, вон трамвай, сказал он. Начался дождь, мы сидели в пустом трамвае, увозившем нас все дальше от домиков с красными крышами, сперва в бетонные кварталы, потом к каким-то страшным заборам. Тебе туда, показал парень на один из заборов, я вышла, а трамвай поехал дальше. Я стояла перед воротами, за воротами была проходная, все предприятия связи были тогда военными объектами, вход строго по пропускам. Я прошла. Я нашла на территории этого концлагеря отдел кадров. Я потребовала вызвать сотрудника по фамилии Сюльд, и его вызвали. И открылась дверь, и вошел мужчина, которому я привезла свою жизнь. Вернее, не так. Я ее везла, да не довезла. Потому что мне было совершенно все равно, что он мне не обрадовался. Я и сама не очень-то обрадовалась, увидев его. Он был лишним в этой истории, эта история была уже не про него. Это была история про девочку с мелированными волосами и с туфлями в сумке, девочку без денег и без друзей, девочку, брошенную мужчиной, одинокую девочку в чужом краю, только что совершившую невозможное просто потому, что ей так захотелось. Во мне пела в ту минуту такая радость, что бедному Сюльду просто некуда было втиснуться со своим сюжетом. Такая радость, какую дает только любовь — та, что долго терпит и не ищет своего, и вообще никого не ищет.

Статья опубликована в февральском номере «Психологии эффективной жизни».

От редакции

Полюбила и все отдала — типичный сценарий женщин, которые уверены, что любовь без мучений невозможна. Именно этому вопросу посвящена книга «Женщины, которые любят слишком сильно» Робин Норвуд. Автор обещает, что книга изменит жизнь тех, для кого «любить» — всегда обязательно «страдать»: https://psy.systems/post/zhenschiny-kotorye-lubyat-slishkom-silno.

Разрыв всегда оставляет рану, и скорость ее заживания зависит от разных факторов. Как сделать это наименее болезненно, читайте в инструкции психолога Ярослава Вознюка: https://psy.systems/post/kak-legko-perezhit-rasstavanie-poshagovaya-instrukciya.

Почему хороших девочек тянет к плохим мальчикам? Причин может быть несколько, считает практикующий клинический психолог Елена Черкасова: https://psy.systems/post/pochemu-my-lubim-ploxix-parnej-i-devochek.