Автор
Томас Огден — известный американский психоаналитик, доктор медицины, преподаватель Психоаналитического института в Сан-Франциско, содиректор Центра углубленного изучения психозов, автор многочисленных трудов по теории и технике психоанализа.
Сложность изложения
3 из 5. Рекомендуется в том числе психологам, психоаналитикам, психотерапевтам.
Целевая аудитория
Все, кто хочет с помощью языковых средств уловить ощущение тонкого взаимодействия жизни и смерти, любви и красоты, мечтаний и свободы.
Зачем читать
В книге приведено исследование ткани аналитического переживания, в которое входят жизнь и смерть, приватность, мечтания, общение, свобода эксперимента, любовь, красота образного языка и многое другое. По мнению автора, слова должны быть живыми, чтобы передавать собой переживание жизни. Это и есть та самая основа, позволяющая психоанализу быть событием для людей.
Читаем вместе
Слова и предложения, равно как и сами люди, должны иметь определенную свободу, но это не означает, что они могут быть чем угодно. На наше воображение воздействует сковывающий эффект в стремлении детализировать то, что именно мы имеем в виду. Наше воображение всегда зависит от игры возможностей.
Если мы используем язык, создавая теории и проводя аналитическую практику, мы должны быть творцами и музыкантами, а не читать текст по бумажке или по нотам. Все, что от нас требуется — принять то, что слово или фраза могут звучать по-другому в каждое следующее мгновение, а также означать совершенно иное, чем за миг до этого. Слова, предложения, равно как и люди, постоянно движутся, но как только возникает попытка зафиксировать их значение, они становятся безжизненными конструкциями.
Когда анализ подходит к концу, аналитик и анализируемый «возвращают» их отдельные души, которые уже не являются теми, которые были присущи индивидам изначально при вступлении в аналитический опыт. «Восстановившиеся» индивиды — это новые психологические единицы, которые созданы или изменены их опытом участия в третьем аналитическом субъекте.
Лучшей способностью аналитика выступает его умение «просто говорить» с анализируемым. Эта идея может выступать аналогом фрейдовской инструкции «просто слушать». Аналитическая речь — это творчество того, кто живет в данный момент времени. Если слова аналитика остаются неуслышанными, это событие вызывает фрустрацию, изоляцию и разочарование. Если аналитик не услышал слова анализируемого, это становится еще более серьезным событием, отражающим факт того, что он не может предоставить «слух воображения», не в состоянии присутствовать рядом и воспринимать чужие слова.
Когда аналитик использует мечтания, ненавязчивые повседневные мысли, ощущения, чувства, он создает особые словесные значения, которые задействует в интерпретативном процессе.
Когда анализируются первоначальные чувства жизни и реальности, которые появляются из признания лжи переноса-противопереноса, вслед за ними рождается чувство смерти. Но это переживание отличается от нее, потому что не осознается как ложь, маскируясь под правду. Признание лжи — это не переживание сексуального возбуждения, но оно вызывает определенное психическое состояние, в котором переживаются и сексуальная жизнь, и творческое мышление, и творческое отношение.
Психоанализ выступает психологически-межличностным процессом, требующим условия совместного и ассиметричного порождения бессознательного третьего субъекта анализа и аналитиком, и анализируемым. Здесь нужна чувствительность к состояниям мечтаний, в которые вплетаются бессознательные аспекты данного переживания. Приватность, сопровождающая состояние мечтаний, должна быть доступна каждому из участников анализа. Кушетка помогает пациенту и аналитику сохранять приватное пространство, чтобы была возможность погрузиться в личные состояния мечтаний. Они получают доступ к игровому пространству как к необходимому условию развития и анализа бессознательного аналитического третьего. Аналитическая техника обязана служить аналитическому процессу.
Мечтание рассматривается автором как личное и интерсубъективное событие. Аналитику не свойственно говорить с пациентом непосредственно о его переживаниях, но пока он находится в них, он пытается говорить с анализируемым о том, что он думает и чувствует. Происходит наделение осознанием и переживанием того, что он говорит, тем самым терапевт укореняется в эмоциональном переживании с анализируемым.
Письмо как средство выражения редко используется на аналитическом сеансе, но зато в ход идут слова и способности к слушанию как языка пациента, так и аналитика, учитывая его высказанные и невысказанные формы. Переживание писания и чтения не тождественно переживанию вовлеченности в анализ. Как только происходит попытка установить прямое соответствие между ними, возникает редукционизм, ограничивающий суть каждой формы.
В аналитической беседе должно происходить развитие метафорического языка, адекватное появление звуков и значений, которые отражают умение думать, чувствовать и физически переживать. Это не врожденная способность — аналитик все равно должен «тренировать ухо» с самого начала беседы.
Литературная и аналитическая эстетика обладают сходствами и различиями:
- Литература пытается уловить или создать в языке нечто важное для переживания нашей человеческой жизни, а также радость от игры словами, фразами и предложениями. Все это очень важно и для психоанализа.
- Для аналитической эстетики нужна терапевтическая функция психоанализа, когда аналитик и анализируемый по-своему используют язык, говоря друг с другом. Аналитик старается помочь пациенту добиться длительных психологических изменений, позволяющих ему стать полноценным человеком.
Язык аналитика обязан включать что-то не имеющее утвердившегося смысла, который все время трансформируется в нечто новое и уничтожает себя в этом процессе. Язык наиболее силен тогда, когда разрушает и создает возможности, не давая инсайтов.
Ключевой задачей психоанализа является развитие речи, чтобы схватывать или создавать переживания того, как аналитик и анализируемый находятся в общем друг с другом моменте. Язык можно считать мертвым, а мышление и общение законченными, если его употребление аналитиком и пациентом передает определенность, знание и фиксацию в противоположность тенденции, ощущению и движению. Аналитики все больше признают значимость языковых эффектов как средства передачи бессознательных переживаний.
Лучшая цитата
«Что значит оживить человека, чувство или мысль в тексте — можно понять только через опыт переживаний читателя при чтении или слушании слов и фраз, высказанных (написанных) автором»
Чему учит книга
— Хороший анализ должен быть таким же интересным, как и хорошая литература. Интерес является языковым эффектом, рождающимся из искреннего переживания.
— Любая психопатологическая форма ограничивает способности индивидов к тому, чтобы они были полностью живыми человеческими существами.
— Психоанализ является целым искусством, которое требует развития и использования языка, предоставляющего право голоса ощущению жизни в месте, где живут аналитик и анализируемый. Аналитик ждет от себя и от анализируемого попыток говорить персональным голосом и словами, чтобы дать анализу возможность быть человеческим событием.
От редакции
То, что мы читаем, слышим, говорим, те слова, которые нас окружают, влияют на нас намного больше, чем мы думаем. О силе слова рассказывает Анна Кутявина: https://psy.systems/post/o-sile-slova-kak-to-chto-my-govorim-vliyaet-na-nashu-zhizn.
Часто взрослые пытаются оградить ребенка от всего страшного и непонятного в жизни. И зря. Не стоит бояться тяжелых вопросов о жизни и смерти — их нужно обсуждать с ребенком, уверены французские философы Оскар Бренифье и Николь Приёр. Как воспитать в малыше философа, читайте в статье: https://psy.systems/post/dve-prichiny-vospityvat-v-filisofa.
Для конструктивного диалога необходимо научиться активно и внимательно выслушивать собеседника. Чем молчаливое слушание отличается от активного, подробно описано в статье Ирины Мухитдиновой, преподавателя риторики, консультанта в области психологии общения и публичных выступлений: https://psy.systems/post/slushat-aktivno-eto-kak-uchimsya-slyshat-sobesednika.
