А что, если книги, которые вы читаете, могут подсказать вам ваш соционический тип? Давайте сделаем анализ на примере творчества Михаила Лермонтова.
Каждый год в ночь на 15 октября я праздную день рождения своего старого знакомого. Бокал сухого красного вина, аудиозапись его стихотворений в исполнении известных актеров или одна из экранизаций его самого известного романа — неотъемлемая часть такой ночи. Дома у меня висит его прижизненный портрет. На прикроватной тумбочке «живет» томик его стихов. Когда-то я даже мечтала о сыне, чтобы назвать его именем Михаил.
Михаил Юрьевич Лермонтов.
Книги, близкие нам по духу, — или авторы, близкие нам по типу?
Откуда такая любовь, спросите вы? Я особо не задумывалась над этим вопросом, пока не познакомилась с соционикой. А там узнала интересную штуку: как правило, нам нравятся произведения авторов, близких нам по типу. Это может быть человек из одной с нами квадры. Или одного с нами типа. Или вообще наш дуал.
Подумайте, чьи произведения вам настолько запали в душу, что вам хотелось их перечитывать снова и снова? Обычно такое «совпадение» указывает на то, что книга, во-первых, написана понятным вам языком — автор рассуждал в тех же категориях, что и вы, у него были такие же или очень похожие ценности, взгляды на вещи, цели в жизни.
А во-вторых, информация, которая транслируется в книге, «падает» нам на сильные и ценностные функции (вспомните аналогию с формочкой для льда из прошлой статьи), которые позволяют нам ее быстро усваивать. В идеале она наполняет самую слабую, но вместе с тем самую важную функцию — суггестивную. Информации по ней всегда мало, и всегда она воспринимается на ура.
Скажем, для логиков это этика: им нравится читать про отношения людей, их чувства, переживания, сложные взаимодействия между собой… Для этиков, которым в этой сфере и так все ясно, напротив, интереснее что-то нехудожественное, «сложное», описывающее причинно-следственные связи, устройство разных механизмов или даже самой Вселенной.
Типирование по текстам и не только
Так вот о Лермонтове. Сейчас я покажу вам святая святых соционики — типирование. Причем типирование того, кого давно уже нет в живых. Если после человека остались достаточное количество текстов, дневники, произведения, воспоминания современников, протипировать его реально.
Итак, что мы знаем о Лермонтове? Болезненный ребенок, взращенный авторитарной бабушкой — кстати, именно она настояла на том, чтобы мальчика назвали Михаилом. Необычайно талантливый, не признающий над собой никаких правил — на экзамене в Московском университете Лермонтов показал блестящие результаты во всех сферах, кроме тех, которые, собственно, освещались на лекциях, — и был отчислен. Нелюдимый, высокомерный и даже задиристый — на его счету было немало дуэлей, и все мы знаем, чем закончилась последняя из них.
Все перечисленные факты много говорят нам о личностных особенностях — и почти ничего о его соционическом типе. Типировать по поведению не имеет смысла, ведь соционика — это наука о том, как мы взаимодействуем с информацией, а информация напрямую на наше поведение не влияет. Воспоминания современников могут разве что косвенно помочь с определением интро- и экстраверсии человека.
Так, в замкнутом Лермонтове, который человеческому обществу предпочитал бескрайние просторы гор, мы можем предположить интроверта. Но давайте смотреть дальше.
Ценности квадры — ценности жизни — ценности в произведении
Главный материал для типировщика, который имеет дело с тем, кого давно нет в живых, — это тексты. Причем совсем не обязательно дневники — художественные тоже вполне подойдут. Любой автор пишет о том, что для него важно и значимо, очерчивая, таким образом, круг интересов и жизненных ценностей, которые могут помочь по крайней мере с определением квадры. Помните, мы говорили о том, что в каждой квадре превалируют свои ценности и устои? Давайте посмотрим на тексты Лермонтова.
Стихотворение, которое принесло ему первую славу, называется «Смерть поэта». Оно было создано после дуэли Пушкина с Дантесом. Списки в мгновение ока распространились по Петербургу. Не было человека, кто бы не сочувствовал великому поэту — «невольнику чести», который «пал, оклеветанный молвой, с свинцом в груди и жаждой мести, поникнув гордой головой!..» и который один-единственный «восстал против мнений света» и пал от руки хладнокровного убийцы, в руке которого «не дрогнул пистолет».
О чем пишет автор? О социальной несправедливости, вероломстве и лживости толпы. Об одиночестве поэта, о толпе, об убийце, который посмел поднять руку на Пушкина. Если обобщить эти факты, то получится, что стихотворение Лермонтова — о людях.
Дихотомия логика — этика
О людях могут писать представители всех 16 ТИМов, однако обратите внимание, как описывает их Лермонтов: поэт у него «поник гордой головой», толпа жалко оправдывается, убийца хладнокровно наводит пистолет недрогнувшей рукой… Яркие образы удачно дополнены подробностями, которые мгновенно раскрывают суть действа.
Здесь можно предположить сильную этику. Проверим себя — обратимся к стихотворениям, которые посвящены не людям, а предметам живой или неживой природы. Если догадка верна и перед нами этик, то любой или почти любой предмет будет описан так, словно он одушевлен, — иными словами, словно перед нами не предмет, а человек.
Вы наверняка помните из школьной программы «одинокий» и «мятежный» парус, который «белеет в тумане моря голубом». Или утес, который «стоит и задумался глубоко и тихонько плачет в пустыне». Или сосну, которая «дремлет на голой вершине, качаясь» и которой снится, что она «в пустыне далекой, в том крае, где солнца восход».
Для пущей верности посмотрим, как описан кинжал в одноименном стихотворении. Кинжал — это «любви залог немой», который дан герою в «спутники» и о котором он пишет, что будет «тверд душою, как ты, как ты, мой друг железный».
Тут прямо озвучено сравнение кинжала (предмета неодушевленного) с душой человека. Делаем вывод: из двух взаимоисключающих дихотомий (если сильно одно, другое сильным быть не может) логика — этика перед нами этик. Из 16 типов осталась ровно половина — те, у кого этика в блоке эго, она либо базовая, либо творческая.
Дихотомия сенсорика — интуиция
Чтобы сузить круг «подозреваемых», нам нужно решить еще один вопрос о взаимоисключающих дихотомиях сенсорика — интуиция. Напомню, что описания сенсориков обычно максимально приземленные, они описывают буквально то, что мы видим: стол — значит стол, цветок — значит цветок и т.д. Описания интуитов более образные и менее конкретные.
Для иллюстрации возьмем сначала те же стихотворения, что приведены выше: «Парус» и «Утес». В них описаны материальные объекты — но что мы о них знаем?
Сосна в снегу, кроме нее, на вершине горы больше нет никаких деревьев. Но это я, сенсорик, перевожу, что называется, с русского на русский.
Что мы знаем о парусе? Только то, что он белого цвета. И что плывет он где-то в тумане. Сенсорик описал бы оттенки цвета, фактуры, окружение…
Посмотрим, как Лермонтов описывает горячо любимые им горы в стихотворении «Люблю я цепи синих гор...» — ровно в тот момент, когда «как южный метеор, ярка без света и красна всплывает из-за них луна, / Царица лучших дум певца /
И лучший перл того венца, / Которым свод небес порой / Гордится, будто царь земной».
А в стихотворении «Тебе, Кавказ, суровый царь земли…» Кавказские горы предстают «гордыми скалами, увитыми туманными чалмами, как головы поклонников аллы», меж которыми ветер «машет вольными крылами», где «ночевать слетаются орлы» и куда герой «летал мечтой послушной» и «сердцем был — товарищ их воздушный».
Обратите внимание на обилие сравнений («луна, как южный метеор», «свод небес будто царь земной», скалы «как головы поклонников аллы») и метафор (луна — «царица лучших дум певца», «вольные крыла» ветра). И притом никаких сенсорных, «конкретных» подробностей. Образное мышление, образные картины. Делаем вывод — перед нами интуит, а не сенсорик. Стало быть, это этик-интуит.
Круг сужается — выбираем квадру
Наш поиск сузился всего до четырех типов — этико-интуитивного экстраверта «Гамлета», интуитивно-этического интроверта «Есенина», интуитивно-этического экстраверта «Гексли», этико-интуитивного интроверта «Достоевского».
Несмотря на похожие названия, эти типы абсолютно разные. Два первых — «Гамлет» и «Есенин» — виктимы из беты (о различиях между виктимами и агрессорами мы говорили здесь: https://psy.systems/post/socionika-i-seksualnaya-sovmestimost-kak-naiti-podxod-k-partneru). В блоке эго у них этика эмоций и интуиция времени, в ценностях, кроме того, — силовая черная сенсорика и структурная логика.
«Гексли» и «Достоевский» — инфантилы из дельты. Их сильные функции — это этика отношений и интуиция возможностей. В ценностях у них также сенсорика ощущений и деловая логика.
Я укажу на самое явное отличие между этими квадрами. Для беты силовая сенсорика, отвечающая за силовые методы воздействия и разделение власти, — это краеугольный камень, основополагающее начало. Жизнь без борьбы и преодолений для бетанцев невозможна.
В дельте силовая сенсорика, напротив, не в ценностях, она часто даже отрицается. Сознание дельтийцев просто вытесняет эту информацию. Бороться неумно, а бороться любыми доступными способами еще и позорно. Именно поэтому в соционике бетанцы считаются эдакими вечными подростками, не признающими полумер, а дельтийцы — прагматичными, терпеливыми и не по годам мудрыми «старичками».
Помните Демона из одноименного стихотворения? Который, «носясь меж дымных облаков», «любит бури роковые, и пену рек, и шум дубров», и «недоверчивость вселяет», и «презрел чистую любовь», и «все моленья отвергает», и «равнодушно видит кровь».
Попробуйте проследить свои ощущения от этого стихотворения. К какой квадре вы бы скорее отнесли его автора? Смотрите: «чистая любовь» тут явно не в чести, зато страсти и острые ощущения — самое то. Это бета.
Можем себя перепроверить: которая из этик видна здесь, этика эмоций (внешние проявления чувств и эмоций человека) или этика отношений (внутреннее впечатление о человеке, описание его качеств)? Демон «уныл и мрачен», носится «меж дымных облаков» и «равнодушно видит кровь». Внутреннее состояние демона передается через внешние детали.
А что же с интуицией? Это интуиция возможностей или интуиция времени? У Лермонтова есть не слишком известное стихотворение «Любовь мертвеца». Оно написано от лица человека, который погиб и взывает к возлюбленной даже после смерти:
Ты не должна любить другого,
Нет, не должна,
Ты мертвецу святыней слова
Обручена;
Увы, твой страх, твои моленья —
К чему оне?
Ты знаешь, мира и забвенья
Не надо мне!
Мотив любви, над которой не властны ни смерть, ни время, часто встречается у представителей ценностной интуиции времени. И, как правило, она тесно связана с силовой сенсорикой. Вы не встретите представлений о святой и жертвенной любви у дельтийцев. Обратите внимание: мертвец требует от юной девушки ни много ни мало хранить ему верность до гроба и буквально положить на это жизнь — куда уж большая жертва?
К слову сказать, «Любовь мертвеца» оказалась пророческой. Не секрет, что всю свою недолгую жизнь Лермонтов любил только одну женщину — Варвару Лопухину. Она была его юношеским увлечением, пылкой страстью, судьбой. Лермонтов писал об этой встрече, что они «случайно сведены судьбою» и хоть «себя нашли один в другом», «пути не кончить им вдвоём».
И правда, в момент зарождения чувств союза между молодыми людьми не сложилось — Лермонтов уехал в Петербург учиться. Лопухина вышла замуж за человека намного старше, став для пылкого юноши не более чем воспоминанием, отныне недоступной первой любовью, которой он посвящал стихотворения и чей образ воплотил в фигуре Веры в романе «Герой нашего времени».
Кто знает — быть может, любовь его была так сильна, что даже и после смерти на дуэли в 1841 году он, подобно мертвецу из стихотворения (которое, кстати, было написано всего за несколько месяцев до гибели поэта), взывал к своей возлюбленной?..
Произведения любимых авторов как инструмент самодуализации
Прежде чем вынести окончательный вердикт, хочу вернуться к тому, с чего мы начали, — с тех пор как томик стихов Лермонтова попал мне в руки, я возвращаюсь к нему снова и снова в разные моменты жизни — и всегда нахожу успокоение. Как будто кто-то меня утешает — говорит со мной ровно теми словами и ровно то, что я хотела бы услышать.
Лермонтова давно нет в живых, но я слышу его голос сквозь века. По косвенным маркерам и воспоминаниям современников можно сделать вывод, что это был скорее интроверт, нежели экстраверт, то есть интуитивно-этический интроверт «Есенин».
Таким образом, для меня Михаил Юрьевич, скорее всего, был бы дуалом. Поэтому каждый раз, когда я открываю его книги, происходит то самое волшебство, за которым тысячи людей обращаются в соционику, — процесс дуализации. А так как, читая, я по факту занимаюсь ею самостоятельно, то это самодуализация.
Это однозначно хорошие новости для тех, кто ищет своего дуала или соединил свою жизнь с тем, кто дуалом не является. Вы можете организовать себе самодуализацию. Для этого нужно только правильно (желательно с помощью профессионала) определить свой ТИМ — и подобрать нужного автора.
Соционические типы известных авторов и классиков в большинстве своем давно определены.
Дерзайте, и удачной вам самодуализации!
От редакции
Соционика — вещь полезная и увлекательная. Стоит начать разбираться во всевозможных ТИМах, квадрах, ценностных и прочих функциях — начинаешь узнавать себя и своих знакомых. Тимур Процкий в своей книге «Новая соционика» предлагает современный взгляд на соционику: https://psy.systems/post/timur-prockij-sovremennaya-socionika.
Еще одна книга, которая поможет лучше понять себя и окружающих, — «Анализ характера» Вильгельма Райха. Мы прочли ее для вас и составили саммари: https://psy.systems/post/vilgelm-rajx-analiz-xaraktera.
Соционический тип и другие психологические особенности человека могут влиять на эффективность его коммуникации с другими людьми намного больше, чем ему кажется. Как именно — читайте в статье Ирины Мухитдиновой: https://psy.systems/post/kak-nashi-psixologicheskie-osobennosti-vliyaut-na-obschenie.
