Когда я была малютка, у нас дома не было швабры. Такой простой советский инструмент: деревянная ручка и прибитая к ней плашка. На нее полагалось надевать тряпку со специально проделанной дыркой и протирать этим сооружением пол. Что и говорить, штука была неудобная и некрасивая, но хоть как-то облегчала домашний быт.

Но у нас ее не было, а вот в школе была. В школе прививали любовь к труду обязательными дежурствами. Для тех, кто не помнит: это значило, что в месяц примерно раз-другой ты и твой сосед по парте оставались после уроков для того, чтобы прибрать класс. Нужно было проветрить, поднять стулья на парты, подмести и протереть пол, выбросить мусор, вымыть доску. То есть поработать уборщицей. Это было тем более странно, что самым страшным учительским проклятием было: «станешь поломойкой» или «пойдешь в дворники».

Но оставим провалы в официальной логике.

Дома у нас не было швабры, потому что полы нужно протирать руками. Взять тряпку, как следует выполоскать ее, слегка отжать, скручивая в жгут, потом расставить ноги на ширину плеч, нагнуться низехонько и широкими, округлыми взмахами: и-раз, и-раз!

При этом двигаться нужно задним ходом. И ни в коем случае не присаживаться на корточки. И пятиться непременно к двери. Но этому последнему хоть какое-то объяснение было: мол, чистого пола не топтать. А вот почему непременно надо кверху пятой точкой: и-раз, и-раз, — этому объяснений не было.

Может, руками получается чище, чем шваброй?

Да нет. Так же.

Может, потому что вещи ручной работы ценятся дороже? И что-нибудь хорошее выпадет? Волшебник в голубом вертолете прилетит, прискачет принц, позволят посмотреть вторую серию после программы «Время»? Похвалят ли меня? Дадут ли шоколадку?

Нет. Ничего такого. Просто так надо. Ты делаешь как надо, и все.

Шваброй пользуются лентяи.

Самое смешное, что и в школе были девочки, которые отказывались от швабры и мыли руками. В старой школе был паркет, местами из него торчали мелкие гвоздики. Одна девочка мыла пол и разодрала ладонь гвоздиком. Она шла в медпункт героиней. Она делала как надо и пострадала!

Я же всегда выходила лентяйка. И не выдерживала сравнения с дальней родственницей, назовем ее Светочкой. Светочка не таращилась в книгу все дни напролет (я вообще сомневалась, что она умела читать), зато по воскресеньям самолично выбивала коврик из своей комнаты на специальном турнике во дворе. С энтузиазмом хлопала по нему выбивалкой с олимпийской символикой, зимой чистила снегом. Она мыла полы два раза («и-раз») в день, по всем правилам. Вдохновенно грохотала цинковым ведром, скручивала тряпку в бараний рог своими крепкими, пухлыми руками. Теми же руками стирала в тазике свое барахлишко. Без напоминаний мыла посуду. Пекла пироги и варила борщи, вязала и шила.

В общем, Светочка была сущим наказанием. Мне постоянно ставили ее в пример, и я страшно мучилась, потому что не могла понять — зачем она это делает?

Это же все или почти все чудовищно бессмысленно.

Так как я была лентяйкой, у меня оставалось много досуга для наблюдений.

Выяснилось, что многие люди работают без смысла и цели. И что самое страшное — без удовольствия.

Они просто делают то, что, как им кажется, надо.

В разгар брежневского застоя все это как-то можно было понять. Тунеядцы не одобрялись обществом и законом, частное предпринимательство не развивалось. Тех, кто часто менял место работы, называли «летунами» и тоже осуждали. Больше одного образования получать было не принято, и, выучившись на инженера, человек всю жизнь проводил в инженерных декорациях, не мысля себе другого пути. В порядке хобби мог вязать свитера или лепить из глины свистульки, петь в кружке самодеятельности или участвовать в соревнованиях от «трудовых резервов». Но профессию хомо советикус менял редко.

Просто так было надо. Работа воспринималась как данность. Как нечто, определенное судьбой раз и навсегда. И это было странно для общества, где безработица была мифом, страшной сказкой об ужасах капитализма.

Но и когда капитализм процвел, многие продолжали относиться к работе как к участи, посланной свыше.

Вполне молодые, энергичные люди сидят в офисах и проклинают свою жизнь. Жаловались на скуку и монотонность труда. На самодуров-начальников. На тупых подчиненных. Но уйти, изменить судьбу, стать частным предпринимателем, художником, путешественником, профессиональным нищим в конце концов не могут.

Потому что это швабра.

А шваброй моют лентяи. И если разодрать руку, или мозги, или сердце — то ты все равно герой и трудяга.

На какое-то время и меня они убедили. Я позволила себе верить, что надо мыть руками. Что надо ходить в офис каждый день, работать там с девяти до шести, получать аванс, зарплату и премию. Правда, утром отчего-то тяжело просыпаться, и часто болит живот, а по вечерам хочется плакать. Но это не важно, главное — ты все делаешь правильно.

И поставили мне на место мозг, совсем было уехавший от такой жизни, две женщины.

Одну я знала по работе. Это была немолодая уже, но красивая и поэтическая женщина, очень холеная, нарядная. Она любила поговорить с юными девами, поучить их жизни. И напевно говорила правильные, красивые вещи. Например, она говорила так:

— Девочки, посуду надо мыть непременно руками! Никаких посудомоек. И перчатки — это тоже зло. Это нарушение связи между тобой и вещами. А в вещах живет душа. Подержи фарфоровую чашку в руках, проведи пальцами по ее сердцевине, ополосни ее ледяной водой — и она отдаст тебе свою фарфоровую душу...

Или еще:

— Белье непременно надо сушить на улице. Зимой на морозе, летом на солнце. И гладить сразу, недосохшим еще. Так оно впитает энергию солнца и дыхание холода и отдаст тебе во сне...

И много еще чего в том же роде.

Как-то мне надо было отвезти ей документы. И тут меня ожидало потрясение. В доме у холеной красавицы пол лип к подошвам. В комнате вокруг компьютера толпились разномастные кружки с осадком, на диване, застеленном несвежим бельем, блаженно дрых песик породы бультерьер. А хозяйка, такая свежая и прелестная в японском кимоно, говорила напевно:

— Работала два месяца, не поднимая головы, заканчивала книгу, ничего вокруг не видела. Надо будет на будущей неделе пригласить клинеров. Хозяйство — это не мое. Готовить еще... Вон Биверу варю овсянку с мясом и сама же ее ем...

Она делала что хотела. Она смогла переступить через свое «надо» и взять-таки швабру. Или, в ее случае, пригласить клинера.

Второй женщиной была Светочка. Через много лет мы отыскали друг друга в Интернете.

— Где работаешь? — спрашиваю. — Чем занимаешься?

— Да я дома сижу, — отвечает. — Хозяйство веду. Понимаешь, мне и учеба не давалась. Ну, все же выучилась, пошла кадровиком. Соображаю плохо, все меня ругают, на работе такая тоска. Муж посмотрел, как я маюсь, говорит — сиди-ка ты дома. Я же всегда обожала по дому возиться, просто нравилось мне это. Когда младшая в школу пошла, я стала на себя работать, торты делаю на заказ. Старший уже помогает, развозит заказы. Вроде неплохо получается...

Такой прошаренной оказалась Света, аж завидно. Опять обскакала меня. Я-то сама не скоро поняла, что нужно делать только то, что ты любишь. Или хотя бы не противно... В другом случае ты всегда будешь грустным или злым. Или бедным. В общем, несчастным.

А зачем тебе своим трудом делать свое же несчастье? Тогда дешевле не работать. Найди то, что полюбишь. Не мой посуду, если тебе неприятно. Просто заработай на любимой работе денег и делегируй это посудомойной машине.

А если нравится мыть полы руками, так это еще лучше. Вот Левину из «Анны Карениной», на что умный человек, тоже нравилось косить. Движения при мытье полов очень похожи на косьбу. И физический труд полезен!

И-раз! И-раз!

От редакции

«Не любишь мыть пол и варить борщ? Да кто тебя такую замуж возьмет?!» Почему до сих пор замужество считается верхом женской самореализации и выгоден ли женщинам брак, рассуждает журналист Екатерина Попова: https://psy.systems/post/pochemu-zhenschinam-nevygoden-brak.

Постоянно ставя в пример «такую трудолюбивую Светочку» или «такого послушного Васечку», вы рискуете развить у своего ребенка комплекс неполноценности. Еще шесть способов испортить психику своего чада подскажет статья психолога Александра Бэнэреску: https://psy.systems/post/shest-sposobov-isportit-svoego-rebenka.

«Так надо», «так принято», «моя мама всегда так делала» — порой мы действуем на автомате, не задумываясь, кому надо и кем принято. Провести ревизию старых убеждений предлагает конфликтолог, консультант по личной эффективности Марина Фомина: https://psy.systems/post/ono-vam-nado-daesh-reviziu-staryx-ubezhdenij.