Образование. Оно у тебя вроде есть, а вроде его и нет. Эту парадоксальную аксиому я усвоила за один месяц, попытавшись поступить в иностранную докторантуру, имея за плечами пару красных российских дипломов.

— Хулеморген, мисс Виктория!

— Миссис.

— Меня зовут Махмуд, абулебулебу!

— Простите, что? Можно помедленнее?

— Абу-ле-бу-ле-бу!

Так началось мое утро. Мужик с ужасающе плохим английским и отсутствующей дикцией звонил мне из Каира. На мой запрос ответили с кафедры бизнес-докторантуры Международного университета предпринимательства. На шестой минуте общения я выяснила, что это ответственный секретарь и он тут единственный, кто вообще говорит по-английски — все остальные владеют только арабским. И дальше — мои жизненные трудности.

Диплом не котируется

«Удивительно», — подумала я. Ведь даже в самых отсталых институтах требуется сдавать экзамен по английскому. Как так? Я не стала выяснять этот вопрос у парня, неспособного внятно произносить половину алфавита. Предложила продолжить общение в письменной форме. Мне всего лишь нужно подать заявку в докторантуру. И не бесплатную, замечу.

«К сожалению, ваш диплом не котируется!» — сообщил мне уже письменно неведомый Махмуд. Красная корочка специалиста, выданная в России, для какой-то страны третьего мира — так себе бумажка, приравниваемая к среднему техническому образованию. Ну максимум к бакалавру. «Вы можете пойти учиться на наши курсы профессионального образования!» — радостно предложил мне ответственный секретарь.

Я не сдавалась. На следующий день у меня состоялся разговор с одним из рядовых институтов в ЕС. Результат получился вовсе удручающим: все мои достижения, дипломные и постдипломные, готовы были воспринять как достаточное основание для поступления в магистратуру, «чтобы у вас был нормальный диплом». А потом уже, с евросоюзной корочкой, можно и в докторантуру. Всего два года, пара тысяч евро — и вы у цели, госпожа Виктория!

Взяв паузу на размышление, я решила попробовать пойти «хитрым путем». Получить кандидатскую степень в России, а затем подать на эвалюацию в Европе.

За пару недель общения с вузами выяснила, что звание «кандидата в науку» я получу после четырех лет аспирантского ада, и помимо того, что следует «уплатить в кассу», нужно еще негласно облагодетельствовать научного руководителя и диссертационный совет. Потому как научному сообществу за работу с аспирантами не платят, и те сами должны кому надо и стол накрыть, и мотивационное письмо, так сказать, написать. Кулуарные разговоры с людьми, близкими к науке, завершились озвучиванием весьма приличных цифр: от полумиллиона до пяти миллионов за ученое звание.

При этом научные статьи, публикуемые в российских журналах, на Западе не цитируются и не признаются.

Из Лондона, точнее, из бюро признания документов со смешным названием NARIC мне пришел ну очень неутешительный ответ: российская кандидатская степень в процессе эвалюации будет признана обычной магистерской. То есть ее приравняют к рядовому высшему образованию, не больше.

За те деньги, которые нужно разложить по конвертам и раздать в течение четырех лет, я могу купить себе квартиру в Испании, а на сдачу — всего 3 тысячи евро — официально поступить в эстонскую магистратуру, отучиться там два года и получить вполне годный для Запада магистерский диплом из приличного заведения. Без нервов и продажи левой почки.

Но, будучи дамой упорной, я подала заявку еще в пять разных стран. И везде получила примерно одинаковый ответ в духе «извините, ваше образование недостаточно».

Чтобы было понятно: это самое недостаточное — диплом специалиста, диплом магистра и постдиплом о повышении квалификации. Все три — вполне уважаемых государственных вузов, а не новомодных частных богаделен.

Что мне дали восемь лет учебы в России?

Потенциально неплохие карьерные костыли, живи я в Москве. Но за пределами «системы Шредингера» — ровным счетом ничего. «Мы можем приравнять ваш диплом к бакалавру», — в очередной раз предлагали мне.

То же самое пришлось пройти нескольким моим клиентам — очень солидным, опытным специалистам, решившим уехать в другие страны. И я очень сильно удивлена, что в той же Турции прекрасно котируется Каирский университет, а первая московская медицинская академия не воспринимается как учебное заведение, достойное внимания. Хотите работать доктором — идите переучиваться!

Российское образование, что школьное, что высшее, оказалось нон грата везде. Не только в «зажравшейся» Европе, но и на Востоке. Где, казалось бы, «уважают русских». Черта с два! Та Россия, в которой есть передовые технологии и какие-то серьезные научные достижения, существует только внутри самой себя, на телеэкранах, с которых бодрые дикторы рассказывают о масштабном строительстве и понтах в «Сколково». За пределами этого внутреннего микромира — тотальное игнорирование.

«Зато бесплатно!»

Это, пожалуй, единственный контраргумент, которым можно уверенно крыть все мои высказывания. Но чаще мне в ответ просто предлагают тогда уж не ездить в Россию лечиться бесплатно — а я и не езжу, если что.

Подумаешь, в школе у детей по 8–10 уроков, зато знания дают! Подумаешь, совершенно ненужные и устаревшие — это базис! Школа учит учиться!

У нас хорошая частная школа, дети учат три языка! Да-да, а потом с трудом изъясняются на родном русском. А людей, способных внятно говорить по-английски, я вижу в пропорции 1:500.

Подумаешь, российские институты не признаются нигде, кроме, пожалуй, Буркина-Фасо и подобных «банановых республик». Зато бесплатно!

А американцы, британцы и даже египтяне вынуждены каждый месяц платить за образование своих детей. Кредиты берут, десятилетиями потом их отрабатывают. А у нас все бесплатно!

И вообще школа — это социализация! Высшее образование — это корочка! Кому надо, поступят хоть в Гарвард, были бы светлая голова и деньги на репетиторов!

Во все эти лозунги и убеждения я верила ровно до этого лета. Училась. Литрами поглощала кофе. Истерически бодалась на кафедре за исправление единственной четверки, «испортившей» мне идеальный диплом с восьмьюдесятью четырьмя пятерками. Верила в то, что если уж не на «загнивающем Западе», то хотя бы на прогрессивном Востоке смогу стать востребованным передовым специалистом и доктором наук.

Мою веру окончательно разрушил косноязычный дядя Махмуд, который на своем кривом английском объяснил мне, как с помощью гербовых красных картонок можно создать идеальный фэншуй в туалете.

Как итог, я приняла предложение вполне приличного европейского вуза и согласилась на пятилетнюю программу MBA/DBA (Master of business administration / Doctor of business administration — магистр/доктор бизнес-администрирования).

Да, не бесплатно. Страшных полторы тысячи евро в год. Сто с небольшим евро в месяц. И, конечно же, я возьму для этого кредит и буду выплачивать его до самой пенсии.

Где-то к моменту защиты мой ребенок пойдет в первый класс. И это будет однозначно не российская школа с тремя языками и стадом репетиторов…

От редакции

Детское образование — довольствоваться бесплатным или платить баснословные деньги за частное? Во что действительно стоит вкладывать финансы, объясняет финансовый консультант, коуч Светлана Мурашко: https://psy.systems/post/obrazovanie-rebenka-kak-investicionnyj-proekt.

Обучение вождению входит в «пакет» хорошего образования для ребенка или нет? Стоит ли отправлять подростка в автошколу? Да, стоит! Почему, читайте в статье Геннадия Брославского: https://psy.systems/post/obuchenie-detej-vozhdeniu.

А хорошее образование в контексте XXI века — это вообще как? Что будет востребовано через 5–10 лет, а что — не очень? Об этом рассказывает психолог и бизнес-консультант Ольга Юрковская: https://psy.systems/post/xoroshee-obrazovanie-v-21-veke.

То, что в чужой стране местное население в среднем с горем пополам владеет английским языком, не всегда гарантирует вам хорошую коммуникацию. Как и в Египте, во многих азиатских и африканских странах люди говорят на «своем» английском. Об этом и других фактах об Азии рассказывает в своей статье Вера Апсарова: https://psy.systems/post/desyat-faktov-ob-azii.