«153+» — не только название последней книги востоковеда, журналиста, писателя, организатора туров по Ближнему Востоку Анхар Кочневой, но и количество дней, проведенных ею в сирийском плену. Наполовину палестинка, официально — гражданка Украины, половину жизни прожила в России, сейчас обитает в Ливане, но домом считает Сирию. О своей необыкновенной судьбе Анхар рассказала «Психологии эффективной жизни».
— Анхар, учитывая, что наш спецпроект — о людях, переехавших из родной страны за границу, первый вопрос такой. Какую из стран вы сейчас считаете родиной? Где ваш дом в полном смысле этого слова?
— Я родилась в СССР. Такой страны, увы, БОЛЬШЕ нет. А той, в которой родилась моя мама (Палестины), толком ВСЕ ЕЩЕ нет. Хотя прошло уже семь десятков лет. Так что с родинами дела обстоят плохо — ввиду их фактического отсутствия.
С 19 и почти до 39 лет я жила в Москве. Это фактически родной мне город. Хотя и не родина. А дом мой был в Сирии. Пока все, что я привезла с собой из Москвы (заработанное и купленное за 20 лет) и купленное уже в Сирии, не украли хозяева квартиры, которую я там снимала. Так что дом в данном случае скорее «данный мне в ощущениях», а не физический. Живя в Ливане, я покупаю вещи для будущего и пока не существующего дома в Сирии. Когда я вернусь и он там у меня заведется, у меня будет хоть что-то, а не голые стены, так сказать.
— Как вы оказались в Сирии? Какое первое впечатление произвела эта страна? Как бы вы описали Сирию до начала войны?
— В Сирию я езжу с 1999 года. Первое впечатление было так себе. Серая страна была какая-то. Дело в том, что тогда еще (и я это застала) страной руководил папа нынешнего президента. Так сказать, старая гвардия со всеми вытекающими последствиями. Но год от года, особенно после смены главы государства, страна стала быстро меняться к лучшему.
Как описать? Знаете, наверное, лучше всех на свете это уже сделал в 2011 году мой коллега — американский публицист Вебстер Тарпли, с которым я познакомилась в Дамаске. Он сказал так: «Если бы американцы увидели, как живут сирийцы, они немедленно переехали бы в Сирию почти все». Это была страна, в которой не было голодных и никто не жил на улице. С бесплатной медициной и образованием (пусть и не безупречными, но все же). Страна входила в десятку самых спокойных стран мира: там можно было ночевать на обочине в автомобиле с открытыми стеклами и никто никому ничего плохого не делал.
— Было ли что-то, что удивило, вызвало культурный шок?
— Культурный шок? А от чего? Абсолютно нормальная страна, практически европейская, я бы сказала. В плане отношений между людьми — никакой дикости, к примеру, или чего-то этакого, как в той же Африке. Школы, офисы, кафе, магазины — все как везде.
— Вас принимают в сирийском посольстве как свою. А быстро ли у вас получилось стать действительно своей в Сирии после переезда, найти свое место в этой стране?
— Место мне особо искать не надо было. Я приехала со своим «фронтом работ». Основных специальностей у меня две, и обе они вытекают из основной первой — востоковедения. Это организация путешествий по странам Ближнего Востока (с 1997 года) и журналистика (и писательская деятельность). В принципе работать по этим специальностям можно и на льдине в Антарктиде: главное, чтобы был Интернет.
Я переехала в Сирию осенью 2011 года. Тогда это была все еще мирная страна, хотя уже с полгода в отдельных районах бандиты начали убивать и похищать людей, пускать под откос пассажирские поезда, обстреливать транспорт и т.п.
Уже через неделю после моего переезда меня нашла еще одна профессия, также родственная предыдущим. Вместо туристов я начала сопровождать по Сирии российских журналистов. Организовывать им съемки (это было нетрудно — в 1997 и 2001 годах я организовывала съемки в Иордании для «Клуба путешественников» и «Вокруг света»), переводить, предлагать сюжеты и персонажей.
— О том, что вы пробыли в плену у сирийских боевиков 153 дня, не слышал разве что ленивый. После освобождения любой, кажется, бежал бы как можно дальше от травматических воспоминаний, но вы вновь вернулись в Дамаск. Почему вас так тянет в Сирию? Эта страна чем-то особенно дорога?
— Тут все дело в том, что у меня нет никаких травматических воспоминаний. Я занимаюсь психологией шатко-валко с 1988 года. Это мне помогло выжить, сбежать и пережить совершенно спокойно все, что было между днем пленения и днем побега.
В самом конце апреля вышла моя книга о плене и о том, что было потом. Она называется «153+» (количество дней в плену + жизнь после плена). Две третьих этой книги — уникальный дневник, который я писала, находясь там, и смогла вынести оттуда при побеге.
Дневник и занимал время, бесконечность которого вполне могла меня убить или свести с ума (делать там было нечего совершенно), и помогал фиксировать скудную информацию, которую потом можно было анализировать. Ну и помогал не потерять счет дням.
Надо было посмотреть, когда мне в последний раз наврали про то, что переговоры идут успешно, — я смотрела. Позднее, уже после освобождения, помогший мне эвакуироваться из опасного района офицер выяснял у меня дату разграбления автозаправки: надо было составлять документы с отчетами о причиненном району ущербе.
Опять же: я сама выбрала эту страну, я хотела и хочу в ней жить. Кто такие эти бандиты, чтобы заставить меня менять мои планы и предпочтения? Я нужна Сирии. За эти семь лет я сделала о событиях в ней около 850 различных материалов. Это и фоторепортажи, и видеосюжеты, и интервью, и статьи. И многие тысячи публикаций в соцсетях, особенно в «Живом журнале». Было снято более 40 тыс. фотографий. Особенно важными были 2011–2012 годы, когда зачастую перепечатывались антисирийские фейковые статьи и «новости».
В большинстве случаев я была единственным представителем российской прессы в стране. Те, кто знает меня давно, подтвердят: достаточно часто Россия (а потом и Казахстан) смотрели на события в Сирии именно моими глазами.
— Вас вынудили покинуть Сирию. Почему вы переехали именно в Ливан?
— Я оказалась в Ливане только потому, что собиралась как можно скорее вернуться в Сирию. Однако пока что «застряла». Кто знает — может, высшие силы прячут тут меня, ибо я исчерпала свой лимит пролетевших мимо пуль и снарядов? А может быть, там, наверху, знают, что, кроме меня, никто не напишет путеводитель по Ливану, вот и «держат» тут, пока не закончу работу над книгой? А может быть, всему виной мое старое желание (лет десять назад я хотела пожить в Ливане), и оно сейчас, в самое, казалось бы, не подходящее для меня время, исполнилось? Непонятно.
По крайней мере у меня действительно тут еще есть немало незаконченных важных дел. Есть места, где я до сих пор не была, куда никак не доеду, — всего в стране что-то около 300 различных интересных мест, и это при площади чуть больше 10 тыс. кв. м!
— Ливан называют «арабской Швейцарией». Насколько это справедливо, на ваш взгляд?
— Швейцарией Ливан называли за две вещи: красивые горы (страна преимущественно горная — тут две гряды) и святое соблюдение банковской тайны (в крохотной стране более 150 разных банков — не отделений, а именно разных банков). Банки и горы в наличии. Значит, справедливо.
— Чем Ливан принципиально отличается от Сирии с точки зрения человека, который живет там постоянно, а не просто приехал как турист?
— Людьми и их отношением друг к другу. Вероятно, причина того, что ливанцы друг друга ненавидят, в том, что гражданская война в этой стране (1975–1991 годов) являлась межконфессиональным конфликтом. То есть в большинстве случаев враг — это человек того или иного вероисповедания.
В Сирии, несмотря на то что оружие используется куда более страшное, такого раскола общества так и не произошло. Да, 100% боевиков — это мусульмане-сунниты. Но те сунниты, которые от боевиков сбежали, спокойно живут в христианских или шиитских поселках или районах.
Более того, многие жены и дети боевиков, которые обстреливали тот же Дамаск, жили, получали пособия и гуманитарку на территориях, которые контролирует правительство Сирии. Все знают, что муж и отец бандит, но никто проблем тетке и ее «бармалейчикам» не устраивает. Это другие люди.
Ливанцы не такие. Они шовинисты. Причем и в отношении своих же соотечественников, и в отношении сирийцев, которые вынуждены искать приют в Ливане. Временный приют — все они мечтают вернуться домой в Сирию.
Наплевательское отношение к окружающим (у нас ночью невозможно спать — катаются на мотоциклах, которые переделаны под громогласных монстров). А сколько вдоль дорог лежит задавленных лихачами животных! Можно часами стоять на обочине или идти в ливень вдоль дороги — если кто-то подвезет, то, скорее всего, окажется сирийцем.
На телевидении жеманные муклы перемежают свою арабскую речь французскими или английскими словами, типа не быдло же какое-то. Ну вот представьте: какая-нибудь Арина Шарапова будет вставлять в свой текст слова типа «асансер», «телевизион», «парламан» и т.п. Смешно же станет? Вот так же это воспринимается и теми, кто видит и слышит это с экранов ливанских телевизоров. Как попытка натягивания совы на глобус.
Одинаковые, искусственно сделанные физиономии (Ливан на одном из первых мест в мире по количеству пластических операций). Кстати, по количеству курящих женщин — тоже то ли первое место в мире или около того.
С сирийских беженцев — вместо помощи им — большинство дерет по три шкуры. Не дай бог заболеть. А если умрешь, то вообще атас. У знакомого сирийца несколько дней в жару лежал в квартире труп умершего земляка — похоронить в Ливане его не давали. Однажды с нас за шесть рентгенов в больнице содрали 400 долларов. Только потому, что мы сирийцы и жаловаться нам некому. Ах да, одной тетке три года назад перелом запястья за 3000 долларов лечили, тоже было весело.
Когда в Сирии, в Хомсе мы со знакомой попали в страшную аварию, нам и снимки бесплатно сделали, и разорванное ухо ей бесплатно зашили. И это в нищей Сирии, представляете? Живя в Ливане и общаясь с сирийцами, не знаю ни одного, кого не «кинули» бы с оплатой выполненной работы. Может, конечно, у нас тут просто какой-то заповедник сволочизма и где-то есть честные работодатели и заказчики, но общее мнение у сирийцев вот такое: пользуются нашей бесправностью.
Этот Ливан с этой стороны не виден не только туристам, но и многим живущим в Ливане «русским женам». Однажды меня принялись оскорблять после того, как я написала о непомерном счете за тот самый рентген. Однако квитанция за него у меня хранится до сих пор. Просто чтобы увидеть эту изнанку, надо немножко побыть сирийцем в этой стране.
— Вы организуете туры и в другие арабские страны, издали несколько путеводителей. Кто в основном ваши клиенты? Бывают ли люди, которые возвращаются снова и снова?
— Да, есть туристы, которые уже даже десятилетия ездят. Некоторые давно стали друзьями. Ближний Восток, как, впрочем, и какая-нибудь Индия или ЮВА — он такой: его человек или не принимает почему-то, или принимает. Опять же есть те, кому дико нравится Европа, а есть те, кому ближе Восток. Это разные люди, у них мировоззрение и менталитет разные.
— Какие предубеждения и стереотипы у туристов вам чаще всего приходится опровергать?
— Стереотип (причем в основном, наверное, даже не у туристов, а у обывателей) всегда был один: ТАМ ВОЙНА. Где? С кем? Не считая трагических событий после 2011 года в Сирии, это десятилетиями был один из самых спокойных регионов мира.
А еще все думают, что тут все в парандже рассекают. И да — женщин же тут воруют, что вы. У меня в Москве в офисе висела фотография бейрутских расфуфыренных модниц. Я ее показывала туристкам и вопрошала: кому вы там нужны будете? Туристки облегченно вздыхали: конкуренции с этими девицами они в глазах потенциальных похитителей явно бы не выдержали.
Люди часто не понимают, что тут живут точно такие же люди. И что мы, живя тут, новости из Москвы и России смотрим как нескончаемый триллер: тут и преступлений-то кот наплакал. Случись что — разговоров на месяц. И даже если что-то случится, то это внутренние разборки, туристов в них тут стараются не втягивать: чай, не Париж и не Ницца…
— Вы говорите, что у любителей Запада и Востока разные менталитеты. Как вы думаете, чем привлекает регион тех, кто возвращается сюда снова и снова?
— Чем привлекает регион? Теплом, огромным количеством памятников истории — и какой! Где еще вы сможете потрогать руками дом каменного века, которому 8000 лет, или взобраться на крышу почти целого римского храма? Еще — потрясающей кухней. Безопасностью опять же. Тут действительно хорошо. Этот район не зря является частью так называемого Благодатного полумесяца.
— В описании одного из своих блогов вы написали: «Мир, война, туризм, жизнь». Как вам удается все это совмещать? Кем вы считаете себя в первую очередь: журналистом, гидом, писателем, блогером?
— Востоковедом-энтузазистом.
— Какую из арабских стран вы порекомендовали бы для переезда на ПМЖ? Какой совет в первую очередь дали бы человеку, который решился на такой шаг?
— Ничего лучше Сирии, наверное, пока не придумали. По крайней мере в Ближневосточном регионе. Будем ждать прекращения боевых действий и возвращения страны полностью к мирной жизни.
В ряде регионов жизнь была и остается мирной — живого бандита там и в глаза не видели. Однако пока еще есть несколько не «принужденных к миру» анклавов боевиков. Из-за этого много вынужденных переселенцев. В том же Дамаске свободных квартир просто нет вообще. Никаких. Когда люди смогут вернуться домой, станет полегче.
В стране на этапе восстановления могут быть нужны различные специалисты, инвесторы мелких проектов (к примеру, швейных и автомастерских — в стране рабочих рук с потерянными средствами производства). Для тех, кто умеет возводить что-то с нуля, Сирия сейчас — прекрасный шанс. Огромный рынок, который будет постепенно расти.
Кстати, в стране отмечается подъем роста интереса к русскому языку, скоро на нем будут говорить еще больше, чем до войны. Сама страна дешевая (не в пример Ливану). По стоимости жизни в принципе может сравниться разве что с Египтом: это тоже хорошая страна, особенно для всяческих людей, имеющих либо свой бизнес, либо стабильную «удаленную» работу.
В общем, если нужны не очень нервная, спокойная обстановка, отсутствие зимой морозов, постоянное наличие свежих недорогих фруктов и овощей, а также массы интереснейших памятников истории — можно попробовать поехать пожить в Сирию. А в Ливан и его столицу Бейрут — благо он всего в 100 км от Дамаска — вполне можно ездить на выходные. Страна, конечно, очень интересная, но жизнь тут сложнее и намного дороже, чем в Сирии.
— Если честно: появляются мысли о возвращении обратно? Если да, то обратно — это куда? Украина? Россия?
— Нет, конечно. На Украине я с 1991 года не живу и за все прошедшие годы была несколько раз по необходимости. Детство мое прошло в СССР, а этой страны, увы, больше нет. Возвращаться в Москву, где я прожила 20 лет и все это время снимала квартиры, часто отдавая последнее и влезая в долги из-за дикой переоцененности недвижимости? Тоже нет никакого смысла и желания тоже.
Так что вернусь, надеюсь на это, только в Сирию. Мое место там, тысячи любящих меня людей (а то и миллионы — меня знают благодаря выступлениям по телевидению) ждут меня и даже не знают, что со мной случилось и куда я внезапно пропала.
Выдержки из книги
***
Вчера ночью двое из охранников надо мной злобно подшутили. Сделали вид, что пришел кто-то из людей Навафа и стал требовать показать, кого они прячут в той комнате, в которой сижу я. Сволочи. Меня спас мой небескорыстный помощник Ехья — пришел в дом и прекратил этот жестокий балаган. Паники у меня не было — спасибо тебе, Боже, за отсутствие у меня подобных реакций на происходящее! Но холодный мозг начал просчитывать различные варианты развития событий...
Я решила двери не открывать — у меня тут есть на двери засов и на окнах решетки. Чтобы ко мне ворваться, врагам бы пришлось что-то сломать. А при таком раскладе война между группировками, я так думаю, была бы обеспечена. Мало того, что меня бы забрали — фиг со мной. Так еще с боями и порчей чужого дома. А это уже бандитизм и разбой.
В любом случае я в тот момент приняла решение стараться держать осаду и дожидаться Аммара или каких-то его людей. Ибо на данный момент и уже 20 дней именно они — единственные, кто реально спасает мою жизнь. Как ни грустно это признать. Ни государство, отказывающееся от обмена, ни комитеты-ведомства-посольства. Мужики из, собственно, «незаконной вооруженной группировки» спасают женщину, полтора года до этого работавшую в стане их врага... Парадокс. Я люблю парадоксы...
***
2 часа ночи. Если вы — женщина и к вам по ночам приходят председатели военных советов, то вы чего-то да стоите. Сказал, что домой попаду. Что Наваф — Каида. И что боится, что Наваф ему бомбу подложит, если он меня отпустит. В шутку предложила первыми подорвать Навафа. Спросила, какие у него прогнозы на мой выход отсюда. Сказал, что, дай Бог, дней десять. Про ту затею с вывозом меня на автостраду сказал, что везде полно навафовских постов. Не выйдет. И нас бы с большой долей вероятности загребли бы.
Спросила, вернусь ли домой, если переговоры ни к чему не приведут. Пообещал. Как — сказал, что есть вариант. Раскрывать не стал. Судя по ощущениям, мужик реально озадачился. И реально в поиске выхода из этой ситуации. Сказала ему, что реально попрошу Луку о нем молиться. Потому что, если погибнет, многим людям станет плохо. Потому что он — мужик. И правда умеет миловать. Когда захочет.
***
Ахмад сегодня наконец раздобыл обещанную месяц назад мышиную погибель. Они с Гиясом намазали липкой штукой из тюбика дощечки и разложили там, где, по их мнению, мышиные табуны курсируют. Ахмад очень смешно изображал поведение влипшей в клей воображаемой мыши и при этом попискивал. А мне их жалко — они маленькие и достаточно смешные зверики.
***
Около 14:45. Начался обстрел. Воющими штуками. Одна упала на расстоянии пары километров — я видела черный дым. Вторая — метрах в 300 от нас. Третья — в двух метрах от моего окна. Боже, спасибо, что снова спас. Если бы в эту минуту не отошла и не стояла бы между двумя комнатами, как минимум бы побило стеклами и глушануло. Разнесло забор под окном, повыбивало стекла. В общем, оно летело прямо ко мне. Конкретно в мою комнату.
Минут через 15 примчались Ахмад с Гассаном. Смотреть. Сказали сидеть в коридоре какое-то время. Меня спас этот самый забор. Его куски разлетелись, но он принял на себя взрывную волну.
***
Тем временем меня кормят завтраком. Первый настоящий завтрак за пять месяцев. Во время разговоров выяснилось, что два члена этой семьи некоторое время назад тоже были похищены Навафом. То ли мир тесен, то ли Наваф действительно настолько активен… Пока меня кормили, звоню Димке. Говорю, что в итоге сбежала сама. Прошу сообщить об этом Саше Назарову на «Утро.ру». Но публикацию новости прошу отложить до того времени, как меня действительно вывезут из бандитского анклава…
В комнату вошли двое военных. Один из них взял мой ноут, чтобы посмотреть. Минут через десять вернулись. Сказали, что все готово и надо срочно эвакуироваться. Обнимаемся на прощание. Садимся втроем на переднее сиденье машины. Едем. Вокруг какие-то луга, люди, коровы. Вот она какая, эта Гассания… Сколько я про нее слышала и даже не могла предположить, что доберусь до нее и меня тут спасут.
Останавливаемся у какого-то административного поселкового здания. Раджех исчезает в его недрах, через минуту возвращается с пакетом. Этот пакет мне надо будет отдать встречающим меня на том берегу, в пакете отчет о том, что меня приняли и передали куда следует.
Еще минут пять — и мы у озера. Грязи по колено, подойти к воде невозможно. Какой-то военный берет меня на руки, переносит в отдельно нанятую для перевоза меня лодку. А я знала, я чувствовала, что путь к свободе лежит через озеро! Оно мне и так, и так снилось. То меня на лодке по нему везли во сне. То я во сне сутки по шею в воде вдоль берега шла…
Отчаливаем. Плывем. Примерно на середине водоема машу рукой в сторону берега и кричу: «Аммар, бай-бай!» Лодочники и сопровождающий меня военный смеются. Фотографируют меня на мобильные телефоны. Еще немного, и мы причалим к противоположному берегу, на котором меня встретят те двое, которые занимались моими поисками в течение последних трех месяцев. Искали, но так и не смогли меня найти.
От редакции
Если вы решаетесь на переезд, сразу возникает масса вопросов. Как стать в новой стране своим? Как сформировать подходящий круг общения? Как избежать типичных психологических проблем? Советы профессионального консультанта по отношениям Ираиды Арсени помогут в этом разобраться: https://psy.systems/post/zhizn-v-chuzhoj-strane.
Стать своим в чужой стране без знания языка вряд ли получится. Ирландский полиглот Бенни Льюис уверяет, что справиться с этой задачей возможно за очень небольшой срок. Всего три месяца — и вы свободно общаетесь на иностранном языке. Познакомиться с его методикой можно в нашем обзоре книги «Свободно говорить на иностранном языке за 3 месяца»: https://psy.systems/post/benni-ljuis-svobodno-govotiy-na-inostrannom-yazyke-za-tri-mesyaca.
Еще одна героиня нашего проекта «Жизнь за границей», Ольга Анка, родилась в Азербайджане, училась в России, вышла замуж за сирийца и успела пожить с семьей в Сирии и Саудовской Аравии. Ее историю читайте в интервью: https://psy.systems/post/olga-anka-intervju.
