Успех не всегда равно счастье. Часто даже совсем не равно. И в этом любопытнейшая драматургия нашей жизни. Загвоздка в том, что счастье может быть, в том числе, и покоем. Успех же — это всегда и непременно движение. Успех — значит успеть, успеть — значит двигаться. И быстро.
Успех нуждается во внешней референции, счастье — не нуждается. Успех должен быть подтвержден внешним признанием — социума, профессионального сообщества, коллег, друзей, семьи. Счастье может позволить себе быть тихим и незаметным. О нем может не знать вообще никто и от этого оно не станет меньше. Успех — публичен, счастье — вполне личное дело, которому не нужны знаки отличия, сертификаты, дипломы и упоминания в Интернете.
Критерии успеха в обществе потребления вполне конкретны, они диктуются рыночными трендами, поп-культурой, модой, СМИ, соцсетями. Здесь и культ индивидуализма, и пропаганда либерально-демократических ценностей, и максима «ты стоишь ровно столько, сколько тебе платят». Критерии успеха, поэтому, таковы: профессионализм и востребованность на рынке, материальный достаток выше среднего, высокий социальный статус, общественное признание, медийность, обладание властью и влиянием. И это — объективная реальность. Нельзя просто взять прийти в какое-нибудь, например, специализированные деловое сообщество и сказать «вот он я, такой успешный!», потому что сразу же последует вопрос: «а чем докажешь?».
Да, кто-то здесь может возразить, ссылаясь на примеры великих современников: а как же тогда Билл Гейтс, Уоррен Баффет, Марк Цукерберг, Майкл Блумберг, Тед Тернер, Илон Маск — всемирно известные иконы бизнеса, живые символы успеха, которые тратят миллиарды долларов из собственных средств на благотворительность? Совершенно очевидно, что для таких титанов, как они, вещественные атрибуты успеха вторичны, гораздо важнее внутреннее удовлетворение своим успехом и возможностью поделиться его плодами с теми, кто не преуспел в жизни. Да, так и есть: чем масштабнее личность, тем большей в ней доля альтруистической потребности. Безусловно, в развитых странах Западной Европы и США традиции благотворительности имеют давнюю славную историю и уже давно это тренд, который набирает силу. Однако он почти не характерен для современной России с ее государственно-олигархическим империализмом. Бессмысленно отрицать, что за большинством нынешних заметно успешных людей в нашей стране — звезд шоу-биза, олигархов, чиновников, депутатов тянется либо кровавый, либо дурно пахнущий след из прошлого.
Россия здорово запаздывает в цивилизационно-историческом развитии, туго у нас и с гуманизмом, поэтому и распространенное в обществе понимание успеха у нас до сих пор примитивное, вульгарно-утилитарное, с акцентом на внешнюю атрибутику. Еще раз: компетентность, деньги, известность, влиятельность. Успех же в других его интерпретациях — это для большинства наших соотечественников, мягко говоря, крафтовые истории «на вкус и цвет».
Еще важный момент про «нашу», отечественную концепцию успеха. Еще в советское время нас, например, «детей застоя», 70-х — начала 80-х годов рождения, учили, что успех человека зависит от того, насколько он талантлив, каковы его способности, как он сумел их развить. Но уже в конце 80-тых — начал 90-х массово выяснилось (а кто-то ведь и раньше знал правду), что это не более, чем стереотип. Причем, стереотип часто ложный. В достижении успеха таланты и способности привыкли сильно переоценивать. А меж тем, они играют куда менее важную роль, чем убежденное желание быть успешным, ясная осознанность образа и параметров своего успеха. А еще уверенность в своем превосходстве, цинизм, наглость, присвоение себе право сильного и безлимитное его использование. И, конечно, готовность идти на известные затраты ради достижения своего успеха. Еще весьма важно умение попадать в современность, быть актуальным, соответствовать запросам в той сфере, где человек намерен реализовать себя. Как приспосабливаться к ситуации, так и приспосабливать ее под себя.
Так что, экологичная концепция успеха для России как что-то типовое и массовое — это пока фантастика: все равно придется что-то платить, чем-то жертвовать, кого-то сносить с трассы, тем более, когда нездоровая конкуренция и социальная напряженность в обществе продолжают расти.
Со счастьем, как ни странно, у нас гораздо проще. По ряду причин. Например, потому что счастье может быть скромнее, до сих пор возможно счастье класса «эконом», плацкарт-счастье. Конечно, это объяснимо с той позиции, что лидеров, достигаторов и перфекционистов — меньшинство по отношению к числу куда менее требовательных к себе и окружающей среде, ведомых, пассивных, полусонных конформистов. Они почти не заморачиваются на условиях и качестве своей жизни. У них весьма щадящие требования к себе. Слова «призвание», «предназначение», «смысл жизни» — для них пустой звук по принципу — «да, где-то слышали, может, читали, но это не про нас, нам некогда, нам не до того» или сразу «не до жиру, быть бы живу». Ограничивающие убеждения — это их зона комфорта. А при таком раскладе даже не встает вопрос о жизненных целях. Куда там до глобальных, вынесенных за ее пределы?! Если каким-то образом и ставятся локальные, частные, рабочие цели, то они мизерабельны. О целях же существенных, трансформационных почти никогда не возникает и мысли.
Тем не менее, человеку, который живет без целей, гораздо легче быть счастливым, чем целеустремленному. Бесцельный ничем не связан. Он, в этом смысле, свободен. Нет целей — нет ограничений, сроков, дедлайнов, критериев оценки результата. Нет синдрома отличника и перфекционизма, мании преследования и комплекса неполноценности. Нет тревожности по поводу вариативности дальнейшего развития событий. Нет навязчивых попыток смоделировать «то, что должно произойти дальше». Зато есть принятие и ощутимый момент «здесь и сейчас» и он — главный. Без залипания на прошлом и утекания в будущее. Жить в моменте для целенаправленных «достигаторов» сложно — у них же проект. Для бесцельных элементарно просто — у них процесс. Один выбирает ценить «потом», другой — ценить «сейчас». А это ли не свобода?
Плыть по течению — это дзен. А то и евангельское христианство: «Взгляните на птиц небесных: они ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы; и Отец ваш Небесный питает их. Вы не гораздо ли лучше их?» (Евангелие от Матфея 6:26 — Мф 6:26). Или, в том же духе: «Итак, не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своём: довольно для каждого дня своей заботы (Евангелие от Матфея 6:34 — Мф 6:34).
Карабкаться же к успеху — это невроз и реализация невротического желания: как правило, доказать себе, что ты лучше других, и показать это тем самым «другим». Иное дело, если оно само по себе как-то приходит. Но это такая редкость, что больше похожа на исключение из правила, нежели на само правило. Достичь успеха сейчас, в эпоху гибридного маркетинга, вряд ли получится, если не прогнутся под рынок и общество. А любой прогиб, особенно, если оно осознается, именно как прогиб, является, по сути, изменой самому себе.
Успех — это всегда цели, обязательно цели. Их постановка, корректировка, планирование, достижение, оценка. Достигать успеха можно, если ты максимально точен и дисциплинирован в управлении всеми своими активностями по целям. А еще — постоянно напряжен, подозрителен и тревожен.
Успех предполагает насилие — как над собой, так и над другими. Если не прямое, то косвенное. Например, над свей семьей, детьми, которым нужны живые папа и мама, а не ходячий бизнес-функционал. Над конкурентами, над теми, кто просто тебе не понравился, ведь ты уж присвоил себе массу сомнительных прав по праву сильного. Счастье же может вполне обойтись и без этого, и быть абсолютно мирным и ненасильственным.
В успехе куда больше формализма, чем в счастье, в котором формализма совсем может и не быть. Счастье куда более вариативно, нежели успех. А главное, успех предполагает признание со стороны, а для счастья этого не требуется. Можно быть счастливым, и нет никакой необходимости и, скорее всего, никакого желания это доказывать. Счастье, в принципе, недоказуемо, как и религиозная вера.
Счастье гораздо более вариативно, нежели успех. Гипотетически число вариантов счастья может быть и вовсе неограниченным. Так же и с его модальностями: не движение, а покой; не социальная включенность, а эскапизм; не экстраверт, а интроверт и т.п.
С успехом же ситуация жесткая. Как часто говорят, например, HRы и карьерные коучи: «Ты стоишь ровно столько, сколько тебе соглашаются платить». Успех как результат удовлетворения общественных требований и корпоративных ожиданий, зависит от того, нашел ли ты емкую рыночную нишу, попадаешь ли ты в конъюнктуру и клиентскую «боль», насколько ликвиден твой продукт, насколько ты умеешь завоевывать вынимание, нравится людям и быть убедительным в своем публичном поведении. Стремящийся к успеху человек, часто даже не отдавая себе в этом отчета, становится рабом как анонимных, так и адресно определенных условий признания.
Счастье же всегда имеет индивидуальную конфигурацию. Например, то, что для одних будет унылым убожеством ограничивающих убеждений, для других — счастьем обладании самыми заветными благами. Например, пусть маленькой, но стабильной зарплаты, или даже просто теплым туалетом в помещении, а не на улице, как раньше, когда жил в деревне до того, как перебраться в город.
Итак, успех имеет объективные экономические условия и социальные критерии, а счастье может быть независимо от них.
Рассуждая в этих терминах об успехе и счастье, представляя их антиподами или даже альтернативой, я вовсе не даю каких-либо оценок. Оценка и предпочтение жизненного сценария — это выбор каждого. Модель счастья и принятие актуальных стандартов успеха зависят от того, каков человек, желающий добиться успеха или чувствовать себя счастливым. Но это также еще и его ресурсы. Способен ли он к известной самоотверженности, чтобы стать признанным репутационно и финансово? Готов ли он стать изгоем или фриком, выбрав непонятную ни для кого, но зато свою собственную вселенную счастья?
Предвижу вопрос: а можно ли не противопоставлять успех и счастье, можно ли не сталкивать их лбами? Да, конечно, можно. Я этого и не делаю, просто показываю, как далеко они могут уйти друг от друга при определенных обстоятельствах и в зависимости от склада человека. И они, разумеется, могут совпадать при условии соответствия выполняемых действий истинным намерениями человека. Если он лезет по карьерной лестнице, хочет заработать миллиард, мечтает стать лидером на своем рынке и добивается этого, он испытывает счастье. Мечта, намерение, мотивы, цель и деятельность совпадают, работая в одном и том же направлении. И второе условие — экологичность этих систематических усилий в отношении физического здоровья, психики и ближайшего окружения этого человека, если оно существует.
Или, допустим, некто считает, что будет счастлив, если будет заниматься каким-то своим делом, смысл и ценность которого не особенно понятны другим, но для него обладает высшей ценностью. Скорее всего, такой человек обретет счастье, когда его оставят в покое, наедине с предметом своей страсти. Его вряд ли будут сильно интересовать известность, признание, слава, богатство, влиятельность и власть. Возможно, его счастье — утешение в созидании чего-то духовного значимого, но, вероятно, до поры непубличного, а то и предназначимого лишь для меньшинства избранных, готовых понять и принять. Условием подлинности и полноценности такого счастья для самого решившегося на него человека может быть только добровольное согласие на более, чем скромное в материальном плане существование без ярких амбиций и громких побед.
Ну, а если все досконально продумать, визуализировать и привести в согласие со своими волей, совестью, ценностями и вкусом, то можно совместить внешний успех и внутреннее счастье. Условием реализации такой модели может быть только гармонизация вешнего и внутреннего, желаний и возможностей, ценностей своей души и результатов своего труда. Совместить успех и счастье, как того, что требует напряжения, с тем, что позволяет расслабиться, можно лишь построив глубоко персонализированную вселенную, в которой счастье и успех будут раскрываться в терминах только твоей личной приемлемости. А о том, что такое диапазон личной приемлемости, расскажу в отдельной статье.
От редакции
В голове сидит убеждение: «Я буду счастлив, когда...» И вот цель поставлена, желаемое достигнуто, но… успех не приносит никакой радости. Знакомая ситуация? Почему так происходит, объясняет психолог-психотерапевт, гештальттерапевт Динара Таирова: https://psy.systems/post/pochemu-uspex-vmesto-schastjya-prinosit-razocharovanie.
Идея бесконечного развития и обязательного восхождения по жизни стала почти единственной идеологией, в которую искренне верят люди. Почему это убеждение может вести к негативным последствиям, объясняет практикующий психолог Юлия Пирумова: https://psy.systems/post/narcissicheskaya-realnost
Наш мир заполнен изобилием материальных вещей, постоянно растущее количество которых не приносит счастья. Доминик Лоро в своей книге «Искусство жить просто. Как избавиться от лишнего и обогатить свою жизнь» рассказывает о радостях повседневной жизни, заключенных в простоте, которая позволяет свободно жить без стрессов, предрассудков и ограничений.: https://psy.systems/post/iskusstvo-prosto-zhit.
