Недавно меня снова спросили о том, как же это получилось, что я собиралась-собиралась в Германию, но не уехала. Рассказываю вместе с выводами, которые сделала из этой эпопеи.
Идея была не моя
С 7 до 23 лет я носила мамину фамилию от второго брака. Бабушка, Галина Исааковна Рубштейн, переживала за мое будущее, ведь евреев не брали в институты и не давали им ходу в самореализации, поэтому она попросила маму изменить фамилию. Но в 23 года я решила, что больше не могу ходить с чужой для меня фамилией, и поменяла на свою родную. И как-то сразу «поперло» под еврейским эгрегором.
В 1998 году жили мы очень бедно, дочь была маленькой, я не могла работать, потому что она часто болела, а муж тогда преподавал школьникам спортивные танцы и зарабатывал совсем мало. Нам помогали его родители. Однажды мама моей еврейской подруги сказала мне: «Ниночка, иди в общину, там американскую помощь дают». Мне было страшно идти в общину, потому что, во-первых, стыдно признаваться, что я всю жизнь «косила» под русскую, а во-вторых, просить американской помощи — это расписаться в своей нищете и бесталанности. Но я пошла, победило любопытство.
Община располагалась в старенькой «сталинской» квартире на первом этаже. Я зашла, держа за руку двухлетнюю дочь, встала в растерянности на пороге. Секретарь возился с какими-то большими коробками. Посмотрел на меня, посадил за стол, дал анкету и ручку — пиши, говорит. Видимо, не я одна с таким выражением лица туда приходила.
Потом он прочел мою анкету и показал на висящую на стене карту Израиля:
— Куда хотите ехать?
— Э-э-э... никуда... не думала об этом.
— А вы подумайте. Или, может быть, вы хотите в Штаты? Или в Германию?
— Я не знаю.
— Так, сейчас, погодите.
Подошел еще какой-то человек, и они стали возиться с коробкой вместе.
— А как она это понесет? Нина, у вас машина есть?
— Нет.
— А как же вы это повезете?
— Куда? — говорю. И думаю, что, кажется, я «попала», наверное, мне сейчас выдадут общественное поручение. Почему-то я вспомнила пионерские и комсомольские организации, поскольку никаких других примеров «общин» в моей голове не было.
— К себе. Домой. Американская помощь.
Пока секретарь провожал меня до остановки, где я поймала попутную машину, он расспрашивал меня, чем я талантлива, чтобы включить меня в жизнь общины.
Я поделилась, что руки у меня от бедра, могу только танцевать. В тот же год я встала в пару с хорошим танцором, и он пригласил меня работать в свой танцевальный клуб для взрослых, обучать танцам людей от 16 до 60 лет.
Это было хорошее время, когда я раскрылась как тренер.
— А еврейские танцы умеешь?
— Э-э-э... нет...
— Это просто: берешь большие пальцы рук, засовываешь в нагрудные кармашки — и поехали!
С моими танцами я выступала на еврейских праздниках Ханука и Песах, эти видео сохранились, они выложены на моем Ютуб-канале.
Но этим и ограничилось мое взаимодействие с общиной.
В нашем танцевальном клубе «Фаворит» среди моих учеников была еврейская пара театральных художников, и как-то раз они поведали мне историю, как уехали в Израиль, прожили там около пяти лет и затем вернулись назад.
— Почему вы вернулись?
— Депрессия. Мы не почувствовали себя на своем месте. Он стоял у окна, — поведала супруга, — и просто смотрел. Часами. И я поняла, что нужно возвращаться.
Я задумалась об этом и поставила себе галочку в голове.
Если вы хотите переезжать, то очень важно разобраться, как вы будете встраиваться в новый социум. Эта мысль никогда раньше не приходила мне в голову.
В том же 1998 году в Мурманск из Мюнхена приехал бывший танцевальный тренер мужа, Роберт Цахариас, и уговорил мужа переезжать в Москву, чтобы продолжать делать танцевальную карьеру. Нам обоим было страшно, но мы хотели перспектив и роста.
Это стало для нас огромным испытанием. Мы приехали в столицу без денег и возможностей, в Москве нас никто не ждал, у нас почти не было знакомых, и мужа сразила депрессия от жизненных тягот и разочарований в себе. И я вспоминала моих учеников, рассказывавших о своей жизни в Израиле. С огромным трудом мы понемногу адаптировались, начали зарабатывать, и в 2002 году я пошла учиться на гештальттерапевта. Много лет спустя, когда я училась на сценарном факультете, мы с моим наставником, сценаристом Юрием Коротковым, обсуждали эту историю как сюжет, в котором герой должен решить — вернуться ли ему с позором домой или продолжить бороться, отрываясь от провинциальных корней и позволяя столице обработать себя напильником событий и испытаний. Много талантливых людей уезжали в столицы, и многие возвращались, не выдержав социальной неустроенности и отделенности от «своих».
И тут снова нагрянул Роберт и стал агитировать нас переезжать в Германию, но, поскольку я уже знала, что все непросто с психологической точки зрения, я сказала, что хорошо бы сначала разобраться и посмотреть, что за условия, как именно там встраиваться и т.д. Роберт пригласил нас в гости — посмотреть, разобраться и принять решение.
Я выяснила в общине, что нужно сделать для того, чтобы переехать в Германию по еврейской программе, подала документы в консульство в Санкт-Петербурге и в 2003 году отправилась на разведку.
Три недели я вникала в жизнь страны, ходила в гости к людям, которые переехали по еврейской или казахской программе, наблюдала быт и праздники «немецких» немцев и переселенцев и знакомилась с культурой и возможностями работы, в качестве ассистентки побыла у Роберта на уроках сальсы. Немецкого я не знала совсем, не считая «айн-цвай-драй», поэтому, когда мы приходили, например, в магазин, Роберт оставлял меня у кассы, подсказав пару слов на немецком, и я должна была разобраться сама. К концу третьей недели я знала пару десятков слов и как-то интуитивно понимала, о чем говорят окружающие. И я столкнулась с тем, что я не могу отличить, когда человек шутит, когда говорит серьезно, когда провоцирует, когда лукавит. Потому что менталитет. Потому что другой контекст. И я поставила себе вторую галочку: мало знать слова, нужно понять ткань жизни, чтобы смочь общаться с людьми так же свободно, создавая отношения, как в родной стране.
Тогда нам казалось, что, переехав, мы наконец сможем решить свои бытовые вопросы и полностью отдадимся тренировкам и соревнованиям, однако быт начал казаться не таким уж безмятежным.
Документы готовились очень долго, несколько раз мне приходилось ездить в Питер, поскольку нужно было подтвердить свое право на участие в программе, а у меня были с этим проблемы: брак моих родителей не был зарегистрирован, старое свидетельство о рождении было утеряно, и, пока я набрала у папы все необходимые документы, проверила, заверила и сделала апостили, «отстояла» две очереди в консульстве и получила наконец разрешение, прошло еще два года. За это время муж тоже начал учиться в гештальтподходе, на гештальттерапевта и бизнес-консультанта. Эта профессия давалась нам обоим легко, поскольку весь наш тренерский, педагогический опыт лег, как родной, на гештальтоснову и наши таланты стали раскрываться в этой области.
В 2005-м, в том же месяце, когда я получила сертификат гештальттерапевта в МИГИП, нам наконец выдали все бумаги и инструкцию по переезду, в которой значилось, что нас привезут в маленький городок на выбор из трех (мы, конечно, выбрали поближе к Мюнхену), поселят в общежитии, и мы сами должны будем найти жилье на ограниченную сумму денег, которую будет оплачивать государство.
Счастье наше длилось две недели. Ровно до того момента, как по совету Роберта я залезла на форум еврейских и казахских эмигрантов в Германии и стала читать, как именно они проживали свое переселение — от получения бумаг до полного обустройства. Я читала истории о мытарствах в общагах и поисках бюджетного жилья, о размерах пособий и законах, по которым, если вы вышли работать, вы лишаетесь пособий, о стоимости жизни, детских учреждениях и медицине, об отношении немцев к переселенцам, о сотнях историй одиночества и возвращений…
Я читала и представляла, как приеду в незнакомую страну, где говорят на языке, которого я не знаю, где нет друзей и работы, нет моего психотерапевта и учителя, есть лишь мой муж в депрессии и маленький ребенок... Я вспомнила весь ужас переезда и адаптации в Москве. Но я сделала еще одну попытку.
Я позвонила коллеге Борису Новодержкину, с которым мы давно сотрудничали, как человеку, около 10 лет жившему и работавшему в Германии психотерапевтом и представлявшему в России немецкую гештальтшколу «Гештальт-Форум». Я спросила у Бориса, как оно там и какие у меня шансы.
— Ниночка, — сказал Боря, — конечно, я могу тебя познакомить с немецкими коллегами и помочь сделать необходимые документы для работы, но… ты представляешь, сколько в Германии еврейских психотерапевтов?
Перед моими глазами пробежали великие имена Фрейда, Адлера, Юнга, Райха и Перлза, мы посмеялись, и я поняла, что мне предстоит тяжелый разговор с мужем. Это был третий, окончательный звонок.
— Я не поеду, — сказала я.
— Как это не поедешь?!
— Я не выдержу всего этого снова!
— Но Нина! Мы столько лет к этому шли! И у нас все получилось!
— Я не поеду!!!
— И как ты себе представляешь, мы будем дальше мучиться в Москве?!
— Это ты мучаешься в Москве, а я за это время стала известным психотерапевтом, мой заработок превышает немецкое пособие в два раза, мы снимаем четырехкомнатную квартиру, которую в Германии мы будем снимать лет через десять, не раньше, и то если нам удастся там хоть как-то засветиться и стать понятными и вызывающими доверие специалистами.
Месяц муж рвал и метал, обижаясь и надеясь, что я передумаю, но я была непреклонна.
В конце концов мы приняли решение завершить танцевальную карьеру, полностью перейдя в психологию, и спустя год муж расцвел как специалист, быстро набирая опыт и известность в бизнес-тренерских кругах.
Эта история многому нас научила. О выводах, которые я сделала из своего почти состоявшегося переезда в Германию, я рассказала в июльском номере журнала «Психология эффективной жизни».
От редакции
Конечно, при принятии решения о переезде в другую страну необходимо взвесить все за и против. Филолог, типировщик Надежда Дубоносова сделала свой выбор в пользу Германии. Своей историей, а также советами тем, кто хочет последовать ее примеру, она делится в статье: https://psy.systems/post/pereexat-v-germaniu-kak-zachem-i-skolko-eto-stoit.
Если вы решаетесь на переезд, сразу возникает масса вопросов. Как стать в новой стране своим? Как сформировать подходящий круг общения? Как избежать типичных психологических проблем? Советы профессионального консультанта по отношениям Ираиды Арсени помогут в этом разобраться: https://psy.systems/post/zhizn-v-chuzhoj-strane.
Стать своим в чужой стране без знания языка вряд ли получится. Ирландский полиглот Бенни Льюис уверяет, что справиться с этой задачей возможно за очень небольшой срок. Всего три месяца — и вы свободно общаетесь на иностранном языке. Познакомиться с его методикой можно в нашем обзоре книги «Свободно говорить на иностранном языке за 3 месяца»: https://psy.systems/post/benni-ljuis-svobodno-govotiy-na-inostrannom-yazyke-za-tri-mesyaca.